Напомним, что анализ человеческого труда был дан Марксом в соответствующем разделе «Капитала», который так и называется — «Процесс труда». Маркс различает в процессе труда три его «простых момента», т. е. три составляющих его компонента: 1) целенаправленная деятельность, или самый труд, 2) предмет труда, 3) средства труда. Каждый из этих трёх элементов подвергнут глубокому рассмотрению; в частности, «средства труда» отнюдь не сводятся к орудиям труда, а подвергнуты анализу во всей полноте.
Получатся совершенно различные смыслы в зависимости от того, на котором из этих элементов сделать мысленный акцент. Если на том, который Маркс не случайно поставил на первое место как «самый труд» и определил, как мы помним, весьма важными психологическими отличительными чертами, перед нами выступит специально человеческий труд в его неповторимой особенности. Если же, отвлекаясь от первого элемента, акцент сделаем на третьем, мы получим понятие не только человеческого труда. Выбор акцента и тем самым содержания понятия «труд» зависит, во-первых, от стоящей перед нами логической задачи — рассмотреть человека в его отличии от всех других животных или в его относительной общности с некоторыми видами животных, во-вторых, от степени господства над нашим мышлением привычек робинзонады, когда мы теоретизируем о людях. Если мы имеем перед глазами только взаимодействие между организмом человека и окружающей средой, только обмен веществ между ними — это робинзонада. В поле зрения находится индивид и те орудия, которые он изготовил и использует для воздействия на среду. К сожалению, этой робинзонаде подчинены рассуждения некоторых видных антропологов и археологов (см., например, в сборнике «У истоков человечества» статьи С. А. Семёнова, В. И. Кочетковой); в той или иной мере едва ли не все археологи, занимающиеся палеолитом, остаются тоже в схеме «особь — среда», лишь отчасти разбавляя её «коллективными облавами», о которых они почти ничего конкретного сказать не могут. Точнее эту схему следовало бы изобразить как трёхчленную: «индивид — орудие — среда», причём акцент делается на орудии, ибо, собственно, только о нём или, вернее, лишь об одном варианте — каменном орудии — археологи имеют ясные и точные знания. Легко за ними воображать индивида, который сам по себе, как Робинзон, мастерит их и употребляет. Но, по Марксу, «человек по своей природе есть животное общественное». В определении труда, специфичного только для человека, незримо присутствует общение людей, общественное начало: оно выражено в присутствии «внешнего» фактора, действующего «как закон» по отношению к этому процессу обмена веществ между организмом и средой с помощью того или иного орудия. Этот подлинно социальный фактор — целенаправленность, целеполагание; даже если последнее выступает не в обнажённой форме социального заказа или приказа, а во вполне интериоризованной форме намерения, замысла, всё равно цель, подчиняющая процесс труда, — это продукт принадлежности человека к общественной среде и его предшествовавших коммуникаций с нею.
Итак, данное Марксом расчленение и определение процесса труда таит в себе возможность двух разных понятий. Оба они в определённых контекстах правомерны. Энгельс в своих работах о древнейших моментах предыстории человека и о его дальнейшем развитии говорит о труде в обоих значениях этого термина в зависимости от рассматриваемого вопроса. С одной стороны, труд анализируется им как фактор превращения обезьяны в человека; следовательно, труд выступает здесь как свойство, присущее некоторой части «обезьян» (высших человекообразных приматов), иными словами, не людям, и на протяжении сотен тысяч лет подготавливавшее их преобразование в людей. В этом случае перед нами то понятие, которое возникает при логическом акценте на третий из «простых моментов» труда, перечисленных Марксом. Это понятие концентрировано вокруг применяемых средств труда. «Труд начинается с изготовления орудий», — говорит Энгельс. Но когда Энгельс в другом месте говорит о труде как признаке, отличающем человека на протяжении всей его истории от животных, здесь за тем же термином стоит другое понятие. Можно сказать, что в этом контексте труд начинается с появления того, что, по Марксу, отличает самого плохого архитектора от самой лучшей пчелы (или любого другого животного из числа создающих орудия), — с появления «идеального», т. е. предвосхищаемого в голове и служащего планом трудовых действий, будущего результата.