Лебединая шея, прямая спина
и отточенный жизнью взгляд.
Может правда не надо нырять,
а то
ей потом не прийти назад…
Что же делать мне,
когда рядом нет,
той,
которую можно любить.
И чей запах бьет молотком прямо в нос,
И заходится сердце в груди.
А я пью и «качаюсь»,
«качаюсь» и пью,
Что поделать – период такой.
Удивляться меж тем не перестаю,
Что пока всё еще живой.
Что, наверное, создал Господь меня,
Для чего-то, что только вдали.
И что взором не схватишь за горизонт,
И всё лучшее – впереди.
Так пускай я пока «качаюсь» и пью,
Пусть идёт, как идёт, наплевать…
Лозунг старый забыть,
чтобы не повторять
"Мы отходим – не удержать".
…А потом, после возвращения из отпуска, она совершила телефонный звонок. Как ни странно, в тот вечер собирался на футбол: на Восточку, 4а – «пока идет футбольный сезон мы – интеллигентные болельщики Торпедо Москва» – наши играли с Владикавказом, что, с учетом всей предыдущей истории взаимоотношений, накладывало определенный отпечаток…
Вместо этого я пригласил её на свидание.
Выход из метро и поездка в таком до боли знакомом трамвае…
гербера…
прогулка от самоходки № 128 в Строгино по парку…
поездка на продукции баварских моторных заводов – первый раз в жизни ехал в «бэшке»-купе…
лёгкий ужин «У МАМАН» на Бирюзова…
предложение напоить её утром чаем…
10-й этаж и знакомство с кошкой…
какие всё ж таки у неё шея плечи и спина…
какие?..
я буду говорить тебе об этом до утра…
ягодицы и ноги…
как же хочется сделать ей именно эту ласку…
грудь и атласная, как китайский шелк, кожа…
руки и запястья…
щиколотки…
какие нежные губы и ласковый язык…
острый запах пота и мокрые простыни…
утро…
чай в постели…
как приятно освежает утренний холодок горячее тело…
провал в сон…
душ…
Через день она улетела в Париж.9-го вечером, в Шурмана день рождения, сидя на лавочке у собственного подъезда, чего никогда не делал даже в бесшабашные времена хулиганской юности, родилось менее удачное… какое-то истеричное:
Я сижу под дождем на лавочке,
День рождения братана.
Пиво есть и играет тальяночка
Из открытого настежь окна.
А она… что она… щас в Париже
топчет пыль Елисейских полей.
здесь в Москве чистым дождиком моет,
возвращайся, Катюша, скорей.
Ведь тринадцатое – понедельник,
и свиданье нас ждет у черты.
И мы оба не очень уверены,
хотя знаем: есть я и есть ты.
Ведь всегда наступает утро,
даже если с больной головой.
Я соскучился очень
как будто
подписался
"последний герой"
Потом очень странные беседы на службе, где, как выяснилось, ничего скрыть невозможно. Тем более в Москве – «большой деревне». Разок перешли под руку через дорогу – и всё – будь здоров – тебе расскажут все интимные подробности из её жизни: с кем, как, когда и сколько раз…
Скотство какое…
Не тронуло абсолютно. Вообще, верно подмечено: есть люди, умеющие проходить сквозь грязь и помои, выливающиеся на них, не пачкаясь. А я скорее просто не слушал всего этого.
Потом настал какой-то совершенно потрясающий период. Реальная шизофрения. Сон исчез как класс. Не могу сказать, что всё, абсолютно всё было посвящено ей в моих мыслях и поступках, но как-то очень близко к этому.
Когда она заблудилось во всемирной столице любви, чувство было одно – броситься и найти. Хотя, куда там…
Долгий ночной разговор по телефону:
«Скучаю по тебе. -
Не скучай. Я скоро прилечу…»А потом наступили те самые сутки, собственно и заставившие меня начать писать весь этот бред…
У Пуги умерла мать…
скучаю по тебе…
4 утра
такси в Шереметьево-2
ожидание…
как медленно тянется время…
рассветает…
–
И рождается совсем уж неудачное, продолженное позже:Жду тебя в Шереметьево-2,
И уже рассветает едва.
Без тебя я «качаюсь и пью»…
А с тобою… возможно живу.
Ты летишь из Парижа сейчас,
Сняться ль сны о Москве в этот час?