Как только по всей Европе зазвучали барабаны вербовщиков, со всех сторон ринулись к нему опытные офицеры и кнехты, соблазненные богатой добычей и высоким жалованием, а также небогатые и безземельные крестьяне, изгнанники и обездоленные, мечтающие о приключениях и лучшей жизни. Новый военачальник оправдывает их надежды. Платит больше, чем кто-либо другой, умеет прекрасно организовать доставку амуниции, продовольствия, Фуража для тысяч коней, предоставляет экипировку и вооружение, хорошие зимние квартиры, достаточное количество маркитанток для развлечения солдат. Но, с другой стороны, требует беспрекословного повиновения, а за малейшую провинность сурово наказывает.
История военных операций Валленштейна достаточно известна; их перечисление нам ничего нового не даст. Упомянем только, что за шесть лет своего первого этапа на посту военачальника (1625-- 1630 гг.) он в действительности выиграл всего одну битву -- у Дессауского моста через Эльбу, где наголову разбил генерала Мансфельда. Кроме того, он возглавил целый ряд тактических операций, небольших сражений, ловких маневров и захват позиций, покинутых неприятелем. Так же, как и свое герцогство, Валленштейн берег и свою армию. А армия, благодаря своей многочисленности (постепенно она увеличилась до сорока тысяч человек), дисциплине и организованности сама по себе нагоняла неприятелю страх, заставляла его просить мира без боя (трансильванский герцог Бетлен Габор) или в силу обстоятельств заключать его, как это было с королем Дании Кристианом IV. Таким образом, в конце двадцатых годов Валленштейн держит в руках Силезию и Лужицу, Бранденбург и Померанию и ганзейские города на Балтике -- то есть, практически владеет целой Германией. Он собирается построить флот, который конкурировал бы с нидерландским. Император присваивает ему звание "адмирала двух морей", назначает герцогом Мекленбургским, Заганским и Глоговским. С получением таких владений Валленштейн становится богатейшим вельможей империи, его двор в Йичине и на Мале-Стране ни в чем не уступает императорскому. У него преданная армия, талантливые офицеры и хорошие солдаты, что, по всей вероятности, дороже всякого имущества: сила оружия позволяет диктовать свою волю не только неприятелю, но постепенно подчинять себе и собственного государя. И вот, когда он находится почти на самой верхушке, происходит перелом, падение в пропасть, на дне которой поджидает ирландский капитан Деверо со смертоносной алебардой.
Гнев -- плохой советчик. Известно, что успех пробуждает зависть, которая легко переходит в ненависть. А если этот успех такой головокружительный, как у Валленштейна, то и сила зависти соответствующая. И рука об руку с ней идет ненависть. Она проявляется не только у враждующих с Валленштейном евангелистских курфюрстов в Саксонии и Бранденбурге, но и у германских князей, объединенных в Католической лиге, во главе с Максимилианом Баварским. Всем им крепнущее могущество Валленштейна -- как кость в горле, они не переносят его самоуверенность и жестокость, а особенно его беспощадность при вымогании контрибуций и при добывании провианта для огромной армии, расположенной на их территориях, опустошающей их закрома, грабящей их подданных, насилующей их женщин и девушек.
Всеобщий отпор герцогу, поддерживаемый придворными интригами и настроениями в Чехии, особенно со стороны Зденека Попела из Лобковиц, Вильгельма Славаты и других католических дворян достиг своего апогея в 1630 году на имперском сейме в Регенсбурге. Здесь император потребовал от имперских курфюрстов избрать его сына Фердинанда (Третьего) королем римским. (Право наследования в землях Короны чешской и в Венгрии было уже подстраховано Обновленным земским уставом от 1627 года, ограничивающим права сословий в выборах государя.) Курфюрсты согласны, но в унисон предъявляют собственное требование -- смещение Валленштейна. Фердинанд принимает его, поскольку как для монарха, так и для подданного пословица о том, что "своя рубашка ближе к телу" звучит одинаково.
Последние годы (1630--1634), бесспорно, относятся к самым странным и самым противоречивым в жизни Альбрехта из Валленштейна. Именно они больше всего привлекают внимание его биографов и толкователей. По мнению всех, это годы предательства, упадка и растления личности герцога. В начале этого периода Мемминген, в конце -- Хеб. А между ними -- пропасть...
В Меммингене, где генералиссимус императорской армии ждет Результатов конвента, так как курфюрсты, опасаясь, как бы он не повлиял на императора, добились запрещения его участия в сейме, романист, рассказывающий о пребывании Валленштейна в этом швабском городе, видит опального вельможу сидящим в карете запряженной шестеркой белых испанских жеребцов и в сопровождении шестисот человек личной охраны, видит его как одного из могущественнейших людей Европы, как победителя Мансфельда и Кристиана, -человека, хотя и с подорванным здоровьем, но гордого и уверенного в себе, властителя над войной и миром, возбуждающего безграничное уважение и преклонение. Наоборот, в Хебе, собственно, еще раньше -- во время пребывания герцога в городе Пльзень -- историк говорит о нем, как об убогой развалине, "безвольном человеке, обессиленном телесными недугами сбитом с толку суевериями, преследуемом титаническими планами мести и манией величия, о трусливом предателе и сумасбродном интригане", который удирает в Хеб на носилках в сопровождении нескольких сотен удрученных поражением солдат.
И еще в одном аспекте интересно сопоставление Мемминген -- Хеб. В первом случае впереди величественной свиты герцога едет полковник Оттавио Пикколомини, как один из самых верных сторонников Валленштейна. Во втором этот честолюбивый итальянец -- генерал кавалерии Валленштейна -- выступает автором обширного доноса на своего командира, где обвиняет его в измене и заговоре против императора, за что получает высочайшую милость и поручение тайно подготовить (вместе с Галласом и Альдригеном -- тоже генералом Валленштейна) пленение или убийство герцога. Предпочтение он отдает последнему.
После своего смещения с высокого воинского поста Валленштейн на некоторое время сходит со сцены, занимается хозяйством (он должен был отказаться от своих мекленбургских владений, но остальное имущество император ему оставил), развивает земледелие и мануфактурное дело, завершает перестройку Йичина и, наконец, находит время для укрепления своего подорванного здоровья. Уже осенью 1630 года он едет в Карловы Вары, чтобы здесь горячими ваннами и, главное, целебными водами выгнать из тела все боли и недуги. Его обслуживают три лекаря, а прислуге и цирюльникам несть числа. Но и здесь, и в покоях пражского дворца он не может избавиться от чувства унижения, которое он претерпевает от неблагодарного императора и ненавистного герцога баварского. Приступы боли чередуются со взрывами гнева, его приводит в бешенство даже незначительный шум; то и дело им овладевает депрессия (еще в Меммингене он не переносил шума, поэтому здесь запрещено было звонить в колокола; раздражал его также лай собак и крик петухов), но больше всего Валленштейна гложет чувство несправедливости и оскорбленного самолюбия.
Ждать долго не пришлось. Планам Валленштейна помогает развитие военной ситуации. В Померанию вторгается шведский король Густав Адольф с сильным войском, берет города один за другим и в 1631 году в битве у Брейтенфельда близ Лейпцига разбивает основные силы имперской армии, которой командовал бывший генерал Католической лиги Иоганн Церклас Тилли. Кроме того, западную Чехию и Прагу оккупирует саксонское войско во главе с генералом Арнимом. Не остаются в стороне ни Нидерланды, ни кардинал Ришелье, фактический правитель католической Франции, который продуманно и с радостью раздувает антигабсбургскую кампанию. В Прагу и Йичин прибывают эмиссары шведского короля, чешские эмигранты Ярослав Сезима Рашин из Райзенбурка и Ян Варлейх из Бубна и Литиц с предложением союзничества и, вероятно, чешской короны (на такую возможность Рашин намекал уже раньше в Опочно, где Валленштейн был на крестинах своей племянницы, дочери графа Адама Трчки из Липы, одного из богатейших чешских дворян и мужа Максимилианы из Гарраха, младшей сестры жены герцога Изабеллы). Тогда Валленштейн отклонил это предложение. Он прекрасно понимал, что без армии он беспомощен.