— Щас! — живо откликнулся «мордатый» и, выбравшись из машины, приказал: — Хлопцы, выгружай гадов!
— Михалыч, може, сразу вперед ногами? — откликнулись из кузова, и из-под тента показалась расплывшаяся в ухмылке физиономия.
— Успеется, Санек. Давай-давай, выгружай! — поторопил «мордатый» — Михалыч.
Санек хмыкнул и принялся выталкивать пленных из кузова, последним выпихнул Петра. Тот после апперкота с трудом держался на ногах, и если бы не Рейхер, подставивший плечо, то свалился бы в снег. Сбившись в кучку, диверсанты затравленно озирались по сторонам.
— Че как бараны жметесь? Вас шо, суки продажные, немчура порядку не научила? — рыкнул на них «мордатый».
— Михалыч, а може, они с переляку в штаны наложили? — продолжал язвить Санек, и дружный смех раздался на поляне.
— А мне оно до одного места, в штаны или куды. Я кому сказал, строиться! — начал терять терпение Михалыч и ткнул стволом автомата в Асланидзе.
Тот судорожно дернулся и шагнул из кучки диверсантов. Вслед за ним в вихляющуюся шеренгу встали остальные. Командир партизан, до этого молча наблюдавший за происходящим, прошел вдоль строя, остановился у Рейхера и потребовал:
— Фамилия, имя, часть?
Тот ожег его взглядом и не ответил.
— Семеныч, держись от него подальше. Смотри, как зенками сверкает. Плюнь — и зашипит, — съязвил Михалыч.
— Шо с ними цацкаться? Кончать — и точка! — предложил Санек.
— Не, Санек, лучше на их брехуна Геббельса сменять. Тот нам заместо петуха по утрам кукарекать будет, — продолжал язвить Михалыч.
Но командиру было не до шуток, в любое время могли появиться гитлеровцы, и он поторопил:
— Все, хлопцы, кончай петь частушки, делом надо заниматься. Саня, бери фрица за рога и тащи в схрон, там будем разбираться.
Санек вскинул автомат и, направив его на Рейхера, приказал:
— Шнель!
Рейхер ссутулился и, загребая ногами снег, побрел к лесу. Строй диверсантов дрогнул. Они со страхом ждали развязки. Поведение партизан говорило том, что ждать ее недолго. Командир отряда прислушался к тому, что происходило на дороге, и, бросив беспокойный взгляд на часы, распорядился:
— Михалыч, быстренько разберись с этим сбродом и потом к нам бегом.
— Есть, командир! — заверил Михалыч.
— Только не затягивай, — поторопил тот и направился вслед за Рейхером.
Михалыч, проводив командира взглядом, возвратился к диверсантам, остановился около Петра и, буравя его жгучечерными цыганскими глазами, процедил:
— Ты, помнится, шось в машине вякал или мне послышалось?
Петр слизнул с губ сгустки запекшейся крови и промолчал.
— Он шо, у вас немой? — рявкнул Михалыч и, схватив за воротник побледневшего Белодеда, прошипел: — А ты шо скажешь, гнида?
— Мы… мы из рабочей команды, — промямлил тот.
— Из рабочей? И где же ты робыл, шо таку харю наел?
— У-у… меня она всегда такая, я…
— Не бреши, падла! Я вас, сук продажных, насквозь вижу! Щас ты у меня по-другому запоешь! — пригрозил Михалыч и, обернувшись, позвал: — Мыкола, подь сюды! Е работа для тебя.
Верзила, сидевший на пеньке и все это время угрюмо наблюдавший за происходящим, достал из кармана ватника казацкую нагайку и, помахивая ею, двинулся к диверсантам. Обстановка все больше накалялась.
Масла в нее подлил партизан, копавшийся в кузове. Он нашел мешок с красноармейским обмундированием и, потрясая им, крикнул:
— Михалыч, ты подывысь на цэ! От же падлюки!
Злорадная ухмылка зазмеилась на физиономии «мордатого», и, надвинувшись на Белодеда, он зловеще процедил:
— Ну, сука, кажи, шо цэ за рабочая команда?
— Э-это не наше, — промямлил тот.
— Не бреши, гад!
— Кончай его, Михалыч! Цэ ж диверсанты! Шпионы! — вопили партизаны.
Бурая физиономия Михалыча по цвету уже напоминала бурак. Он вышел из себя и пнул Белодеда в живот. Тот рухнул на землю и, завыв на одной ноте, закрутился волчком. Диверсанты попятились назад, но грозные окрики и лязг затворов автоматов заставили их замереть. Со страхом и ненавистью они смотрели на беснующегося «мордатого». Ему вторили партизаны:
— Михалыч, шо с ними чикаться? В расход их! В расход!
Кольцо разъяренных партизан все тесней сжималось вокруг диверсантов. Они, затравленно озираясь по сторонам, пятились к грузовику. Развязка неумолимо приближалась. У кого-то сдали нервы, он рванул ворот ватника и истерично закричал:
— Стреляй, стерва! Мало я вас, курв…
Автоматная очередь, заглушая голоса, просвистела над головами диверсантов и высекла сноп искр из скалы. Михалыч в последний момент успел подбить руку автоматчика.