— Кто такой?
— Из штаба, — заявил Петр и вошел внутрь.
Навстречу поднялись пять бойцов и, сонно хлопая глазами, уставились на него. Старший — младший сержант — зажег фитиль и, разглядев Петра, поинтересовался:
— Товарищ старший лейтенант, позвольте узнать цель вашего прибытия?
— С целью потом, браток, — и здесь теплая волна согрела Петра: он был среди своих. — Ты мне скажи, ваш особист далеко?
— Та не, рядом.
— Позови, дело срочное! — потребовал Петр, в изнеможении опустился на нары и закрыл глаза. Боль в плече отпустила, її его охватила блаженная слабость. Ему уже нечего было опасаться. Он был среди своих. «Своих» — промелькнуло в меркнущем сознании Петра. Вырвали его из прострации громкие голоса. Он тряхнул головой и открыл глаза. Перед ним сидел худощавый младший лейтенант и с откровенным любопытством разглядывал его. Поймав взгляд Петра, он представился:
— Оперуполномоченный особого отдела младший лейтенант Волкодав.
— Как-как? — на лице Петра появилась улыбка.
— Волкодав Владимир Иванович, — повторил особист.
— Д-а, хорошая фамилия. От такого не уйдешь.
— Пока не уходили.
— Это хорошо.
— Так что случилось? — перешел к делу особист.
— Пока нет, но может. Поэтому, Володя, доставай карандаш, ручку и записывай!
— Че-го-о? — опешил тот от такого напора.
— Давай-давай! У меня нет времени, — поторопил Петр.
— Не гони лошадей! Ты вообще-то кто такой?
— Попроси ребят выйти.
— Это еще зачем? — насторожился особист.
— Володя, у нас мало времени, — напомнил Петр.
Волкодав, помявшись, распорядился:
— Дроздов, пока перекантуйтесь у Меланченко!
— Есть, товарищ младший лейтенант, — ответил сержант и вывел подчиненных из блиндажа.
Они остались одни. Волкодав повторил вопрос:
— Так кто ты такой?
— Абвергруппа-102 — слыхал про такую? Так вот… — Петр не успел договорить.
Особиста подбросило, будто на пружинах, а пальцы судорожно заскребли по кобуре.
— Да не дергайся ты, Вова. Не шпион я. Я свой! — Петр придержал его руку.
Младший лейтенант, с опаской поглядывая на него, снова присел на лавку и, не спуская руки с кобуры, спросил:
— И все-таки кто ты такой?
— Гальченко, — не стал вдаваться в подробности Петр.
— И что? Мне это ничего не говорит.
— Я выполню специальное задание начальника особого отдела 6-й армии Юго-Западного фронта капитана Рязанцева.
— Такого давно нет.
— Слушай, младший лейтенант, может, хватит играть в шпионов? Дело более чем серьезное, — начал терять терпение Петр.
— И я о том же. С чего я тебе должен верить?
— Ладно, Рязанцева ты не знаешь, но про комиссара госбезопасности 3-го ранга Николая Николаевича Селивановского, слыхал?
— Н-у-у, — промычал особист.
— Не ну, а гну! Только что на участке твоего полка прошла диверсионная группа абвера, а ты…
— Че-го-о? — и особист сорвался с лавки.
— Сядь! Ты чего такой дерганый? Далеко не уйдут. Давай записывай! — потребовал Петр.
— Точно не уйдут?
— Не уйдут, если суетиться не станешь.
Волкодав присел на лавку. Достал из полевой сумки листки бумаги, химический карандаш и, нетерпеливо поглядывая на Петра, приготовился записывать. Тот откинулся на стенку — боль из плеча прострелила в спину и притихла — и стал диктовать:
— Диверсионная группа абвера в составе 11 человек, нет — теперь десяти. Командир — лейтенант Кенак Рейхер. Приметы: рост около 190 сантиметров. Фигура богатырская. Так и пиши — богатырская. Лицо, как на плакате «Солдат рейха». Имеет документы прикрытия на капитана Альтшулера Германа Оскаровича, начальника особой команды инженерной разведки штаба Закавказского фронта…»
Петр продолжал перечислять истинные и вымышленные фамилии диверсантов, их приметы. Волкодав торопливо записывал и не уставал повторять: «Вот это да! Вот это бомба!». А когда на лист легло последнее предложение, уже не смог сдержать своего восхищения и воскликнул:
— Ну, ты даешь, парень! Тебя к герою надо представлять!
— Да ладно тебе, ну какой там герой. Тут живу бы быть, а остальное приложится, — смутился Петр.
— Это, конечно, так, — согласился Волкодав и, заметив болезненную гримасу на его лице, спросил:
— Что с тобой? Ты не ранен?
— Нет. Похоже, вывихнул плечо.
— Давай к санинструктору.
— Не могу, надо назад, в их гадюшник.
— Как же ты доберешься?