До ужина оставалось около часа. Петр не стал его ждать; отправился в общежитие, переоделся в «гражданку» и вышел на прогулку в город. В той удушающей атмосфере всеобщей подозрительности и доносительства, что царила в группе, короткие вылазки за забор, подобно глотку чистого воздуха, очищали ему душу. Жара спала. Из садов потянуло бодрящей свежестью. Тенистые улочки казацкой слободы напоминали Петру милые сердцу Каневцы. Здесь он на время забывал о войне, коварстве Райхдихта и мерзости, которой, казалось, пропитались в группе все и вся. На короткое время Петр мог освободиться от ненавистной личины холуя фашистов и стать самим собой.
Он шел хорошо знакомой дорогой и жадно, в полную грудь, вдыхал воздух, напоенный запахом цветов и зреющих яблок. После колодца дорога пошла вниз. Петр невольно замедлил шаг. Справа вот-вот должен был показаться хорошо знакомый зеленый забор. За ним, в глубине вишневого сада, пряталась аккуратная мазанка. В ней жила она! Та, что с первого взгляда запала в душу. Стройная девичья фигурка, которую выразительно подчеркивал простенький сарафан, тонкие черты лица, густые каштановые волосы, пышными волнами ниспадавшие на плечи, не могли оставить его равнодушным. Каждый раз, проходя мимо двора, Петр искал взглядом девушку. Его так и подмывало окликнуть ее, но разум разведчика брал верх над чувством. Извечное проклятие профессии — провал — могло принести семье девушке одни страдания.
Он обогнул куст крапивы и привычно бросил взгляд направо. Сердце екнуло — на месте забора зиял провал. В следующее мгновение вздох облегчения вырвался из груди — забор лежал в малиннике, и над ним копошилась женская фигурка. Ураган, накануне обрушившийся на город и натворивший немало бед, не обошел стороной и казацкую слободу. Охая и причитая, мать девушки, в ней угадывались черты дочери, пыталась починить забор. Тяжелый топор в ее слабых руках не держался и валился на землю.
— Хозяйка, не устала мучиться? — вопрос Петра застиг ее врасплох.
Хозяйка вздрогнула и, прикрывая глаза от солнца, окинула его настороженным взглядом.
— Может, помочь?
— Ой, спасибо. Туточки работы не на один день.
— Натворил делов ураган, — посочувствовал Петр.
— Та если б тилькэ цэ. Крышу разворошил. Шо нам с Веркой теперь робыть?
— А где хозяин?
— Немає.
— А соседи?
— Яки? Одни бабы.
— Начнем с крыши, — сказал Петр и решительно шагнул во двор.
— Ой, та як же я з вами рассчитаюсь? — засуетилась хозяйка.
— Сделаю, а там посмотрим.
— Ой, спасибочко, мил человек. Наверно, сам Господь тебя к нам послал.
— Не зная, ему виднее, — с улыбкой произнес Петр и направился к дому.
Осмотр крыши показал: положение не столь уж плачевное. В ней зияла одна большая прореха, а в трех местах ураган лишь разворошил снопы камыша; требовалась только перетяжка.
— Не все так страшно, хозяйка. Работы всего на два вечера.
— Правда? — она радостно всплеснула руками. — Это за кого ж мне Господа молить?
— Петр, — представился он. — Вас-то как величать?
— Лидия Семеновна.
— Инструмент у вас найдется — плоскогубцы, проволока?
— Щас потукаем. Щас, — засуетилась Лидия Семеновна. Они прошли к сараю с перекосившейся дверью. Чувствовалось, что здесь давно не бывала твердая мужская рука. Но Лидия Семеновна хорошо знала хозяйство мужа, через несколько минут нашла и плоскогубцы, и проволоку. Затем вместе стали собирать по двору разбросанный камыш и вязать его в снопы.
Вскоре Петр услышал за спиной шаги, оглянулся и застыл. На дорожке сада появилась она! Луч заходящего солнца упал на девушку, и Петр уже не мог оторвать от нее взгляда. Нежный овал лица, чувственные губы; они подобно магниту притягивали к себе. Ее темно-зеленые глаза, напоминавшие лесные озера, так и манили заглянуть в их загадочную глубь. Под взглядом Петра Вера смутилась и певучим донским говорком произнесла:
— Мамо, дядько Мыкола тильке завтра сможе помочь.
Лидия Семеновна бросила лукавый взгляд на Петра и, улыбнувшись, сказала:
— Одын помощник, да який гарный, вже е.
Очарованный Петр, забыв про сноп, подал руку девушке. Камыш рассыпался и накрыл Веру. Задорный девичий смех вогнал его в краску.
— Вера, то шо ты смиешься? Человик так старался! — напустилась на нее Лидия Семеновна.
— Мамо, а шо — мини плакать? Я ж не крыша, шоб мэнэ накрывать, — отшучивалась она.
— Извините, Вера. Извините, — смущенно повторял Петр.
— Чего тут звиняться. Цэй козе тилькэ бы зубы поскалить, — ворчливо заметила Лидия Семеновна и распорядилась: — Вера, ступай в хату и накрывай на стол.