Занятие подходило к концу. Петр посчитал, что более подходящего времени для решающего разговора с Василием ему не найти, и сделал первый намек:
— Как мои часы, показывают правильно?
— А я разве халтуру роблю? — вопросом на вопрос ответил хитрый Матвиенко.
— Нет. Не зря же тебя включили в нашу группу.
— Угу.
— Ты, смотрю, не рад.
— А чему радоваться? Четыре группы уже сгинули.
— Ну, с таким проводником, как ты, мы не пропадем.
— Ага. До смерти точно доведу.
— Ладно тебе, Вася, прорвемся, — Петр похлопал его по плечу и спросил: — Где мои часы?
— В кандейке, в гараже, — пояснил Матвиенко.
— Пошли, время не ждет, — поторопил Петр.
Лишний раз подставляться под скрытые микрофоны Райхдихта у него не было ни малейшего желания.
В гараже было непривычно тихо и ничто не мешало разговору с глазу на глаз. Петр успел изучить характер Матвиенко — тот не терпел разговоров с подходцем — и, повертев часы, похвалил:
— Правильно идут.
— Я же казав, шо халтуры не роблю.
— Часы-то правильно идут, не то что твоя жизнь, Василий, — поддел его Петр.
— А шо моя жизнь? С волками жить — по-волчьи выть, — огрызнулся он.
— А ты разве волк?
— Какая на хрен разница. Мое дило баранку крутить.
— Все, Вася, открутил. Теперь родной Туапсе взрывать будешь.
— Туда треба ще дойти.
— А если дойдем, взрывать станешь? — допытывался Петр.
— То шо ты причипывся? Кажи прямо, чего надо? — потерял терпение Матвиенко.
— Мне ничего, а вот жене и детям ты нужен.
— А тебе якэ до них дило?
— Хочу, чтобы они не потеряли мужа и отца, — заявил Петр и напрягся.
От ответа Василия зависело многое. Лицо Матвиенко исказила гримаса, а пальцы сжались в кулаки. Рука Петра опустилась на рукоять тесака. Это движение не укрылось от внимания Василия. Его плотно сжатые губы разжались, и с них слетело:
— Боишсь, шо донесу Гессу?
— Доносить? А чего такого я сказал? — Петр пожал плечами, а голове пронеслось: «Неужели ошибся?».
— А хто цэ мини предлагал на ту сторону бежать? — с ехидцей спросил Матвиенко.
— Я предлагал? Тебе показалось.
— Показалось? А Аппельта цэ ты спихнул?
Вопрос, а еще больше взгляд Матвиенко сказали все Петру. Василий похоже понял, что у дома Аппельта он оказался не случайно, и все это время хранил молчание. Теплая волна окатила Петра: «Ну, Вася, ты и змей. Знал и столько молчал». И уже не таясь, спросил:
— А ты как думаешь?
Василий хмыкнул и заявил:
— Ну, туды ему и дорога.
Петр рассмеялся и в тон ему заметил:
— Так, может, еще кого сплавим?
— А шо, запросто.
— Молодец, Вася! Ох, как мне тебя раньше не хватало! — воскликнул Петр и, не стесняясь своего порыва, стиснул его в своих объятиях.
Глаза Матвиенко повлажнели, и с его дрожащих губ сорвалось:
— Петро, так ты свой?
— Свой! Свой, Вася!
И когда они овладели чувствами, Василий спросил:
— Та шо мине робыть?
— Готовиться к выполнению задания.
— Якого?
— Гесса.
— Як? — опешил Василий.
— Самым добросовестным образом. В группу зачислят только пятерых. Ты должен попасть в их число.
— Понял. А шо потом?
— Не спеши, придет время — все скажу, — закончил на том разговор Петр и отправился в штаб.
Следующие четыре дня он, Матвиенко и еще шестеро диверсантов под командованием Бокка усиленно готовились к выполнению задания. 17 декабря 1942 года Гесс без всяких объяснений отменил его, а сам укатил в поселок Абрау якобы с инспекционной поездкой. Острые языки по этому поводу злословили: шеф заблудился в лабиринте подвалов знаменитого винзавода и, пока не выпьет все запасы, назад не вернется.
В его отсутствие личный состав группы совершенно расслабился. Учебный процесс с группами курсантов шел через пень-колоду. В комнатах общежития и кабинетах штаба все чаще раздавались загадочные хлопки. Страсть капитана к зеленому змию оказалась заразительной. К рюмке стали прикладываться не только свободные от занятий инструкторы, но и некоторые дежурные. Служба в группе в рождественские дни шла кое-как.
В какой-то момент в голову Петра пришла шальная мысль: вместо рождественского гуся подложить гитлеровцам большую «свинью». Он поделился ею с Матвиенко, тот с ходу поддержал. От идеи разбросать по городу листовки, в которых раскрывалось бы истинное назначение интендантского отдела, за чьей ширмой скрывалась абвергруппа, они отказались. Слишком хлопотным выглядело это дело.