Относительно третьих Петр терялся в догадках: с какой целью Штайн и Райхдихт держали их в группе? Им место было, скорее, на виселице. Эти откровенно материли Гитлера и склоняли курсантов к побегу. Из чего напрашивался вывод: они числились у Райхдихта в стукачах-провокаторах.
Просмотрев все дела, Петр и Рейхер с трудом отобрали одиннадцать кандидатов. Их надежность не вызывала сомнений. У большинства руки были по локоть в крови — расстрелы военнопленных и участие в карательных акциях в Краснодаре, Майкопе и Армавире.
Ровно в двенадцать Рейхер и Петр возвратились в кабинет к Штайну и доложили свои предложения. Он бегло просмотрел список кандидатов и, оставив без изменений, утвердил. Затем вызвал дежурного и отдал последние распоряжения по подготовке группы к выезду. Сборы были недолги. Не дожидаясь обеда, наскоро перекусив, Рейхер, Петр и одиннадцать курсантов-диверсантов с полной выкладкой погрузились в грузовик и выехали в станицу Абинская.
Основанная черноморскими казаками в середине девятнадцатого века, она долгое время играла роль форпоста при отражении набегов горцев-шапсугов и адыгов на русские поселения на Северо-Западном Кавказе. Расположенная в предгорьях, в долине реки Абин, станица запирала проходы к перевалам на Новороссийск и Геленджик. Расстояние до нее от Крымской составляло чуть больше десяти километров, но из-за налета авиации поездка растянулась на целый час.
В Абинскую группа добралась без потерь. Там их встретил ефрейтор Шойрих, вторую неделю исполнявший обязанности нештатного коменданта пункта переброски разведывательнодиверсионных групп в тыл русских. Он лез из шкуры вон, чтобы угодить Рейхеру, но тот наотрез отказался останавливаться у него. Здание бывшего правления табачной артели «Рассвет», несмотря на многочисленные бомбежки, не пострадало. В штабе, где было оборудовано несколько комнат под общежитие, царил относительный порядок. Ту же, под боком, в огромном деревянном сарае, из которого за два года войны не успел выветриться запах табака, располагались тренажеры и стрельбище.
Шойрих, обескураженный отказом, пытался переубедить Рейхера. Но тот не поддался на уговоры; его насторожило то, что пункт находился в нескольких сотнях метров от «блошиного» рынка. Там постоянно терлись подозрительные личности, и потому нельзя было исключить, что среди них могли затесаться лазутчики большевиков. Появление во дворе подвыпивших румын и полицейских с баулами и кошелками подтвердило опасения Рейхера — пункт переброски агентуры основательно засветился.
Шойрих, бывший тыловик, похоже, времени даром не терял и успел наладить свой бизнес, превратив филиал группы в проходной двор. Рейхер не стал разбираться с ним — это уже было делом Райхдихта — и вместе с Петром отправился на поиски нового места для группы.
За три часа они объехали почти всю станицу и остановили выбор на хуторе Пантелея Узана. Десяток саманных хат с крышами, крытыми камышом, и сараев — это все, что осталось от некогда большого хутора рода казацкого старшины. Заброшенные, с провалившимися крышами конюшни, потрескавшиеся от времени и артиллерийских разрывов бетонные чаны для выделки шкур и старый, раскинувшийся на добрых два гектара одичавший сад напоминали о том, что здесь когда-то кипела жизнь. Гражданская война, раскулачивание и снова война окончательно опустошили хутор. В двух хатах, чудом уцелевших после бомбежек и грабежей, проживали полуглухая баба Дуня Пацан и немногословная тетка Мария Узан. В полукилометре от хутора располагался заброшенный кирпичный завод. Он и карьер как нельзя лучше подходили для тренировок группы.
Определившись с местом, Рейхер и Петр прибыли к пункту заброски. Шойрих, напуганный таким оборотом дела, встретил их у ворот и пытался затащить в столовую. Но Рейхер наотрез отказался от ужина и приказал курсантам перегрузить из машины все имущество, оружие, ящики с патронами и взрывчаткой в две подводы. После этого группа в полном составе отправилась на хутор. Их появление смертельно напугало старух; они суматошно заметались по двору. Рейхер не стал с ними церемониться — приказал перебраться в летние кухни и запретил без разрешения выходить на улицу.
Разгрузив подводы, диверсанты разбрелись по хатам занимать места и устраивать походный быт. Но Рейхер не дал им расслабиться, через полчаса снова собрал всех во дворе и, несмотря на то что на улице начало смеркаться, разбил их на две группы. Одну группу он возглавил сам, другую поручил Петренко и повел всех к кирпичному заводу.
Давно потухшие печи для обжига кирпича и пустые склады подходили для стрельб и отработки приемов рукопашного боя, а карьер, где раньше добывалась глина, оказался идеальным местом для тренировки взрывников. С этого часа и в течение следующих семи дней с раннего утра и до позднего вечера территорию кирпичного завода сотрясали взрывы и бешеная стрельба. Рейхеру и Петренко лишний раз не приходилось подгонять диверсантов, в тылу у большевиков им предстояло рассчитывать только на самих себя, и потому они тренировались до седьмого пота.