— А... ну, да наверное... А что, это так опасно? Ну, ты же воин... и Цитадель, ну она же...
— Ну, разумеется, здесь меня будут искать в последнюю очередь, — судя по тону, крыс скривил морду в усмешке. — Но если заинтересуются, то ведь найдут... а никакие стены моих дорогих коллег и наставников не остановят. Опасность стать женщиной, или ребенком тоже. Много ли времени нужно, чтобы воткнуть один-единственный кинжал? Или сыпануть порошок в кружку? Хорошо если мне... А если не мне?
— Но... не сидеть же просто так! — медленно выдохнул бобер. — Нельзя же это... ну, сидеть в углу под лавкой всю жизнь! Есть же друзья... есть скауты, есть Фил, с его этими... шпионами! Расскажи все лорду Хассану, наконец! Он что-нибудь придумает!
— Угу. Уже. Вот только, думается мне, интересы лорда Хассана несколько... разнятся с моими. Его планида — Цитадель. И если он посчитает мою смерть полезной для Метамора, то...
— Мэтт! — Мишель едва смог выдавить это слово сквозь сжавшееся горло. — Это невозможно! Это... это... как ты можешь говорить про благородного лорда такое!! Я... ты...
— Ха. Ха. Ха, — каждый слог сопровождался громким звоном цепи. — Разумеется благородный. Конечно же! По праву рождения лорд наш само благородство. — Еще раз звякнув цепью, Маттиас тяжело вздохнул. — И знаешь, что самое тяжкое, Мишель, юноша ты наш, неиспорченный? Лорд Хассан действительно благороден от копыт до последнего волоска его роскошной гривы! Он действительно стремится к благу для всей Цитадели... сознательно подвергая опасности некоторую часть ее жителей. Можно сказать, жертвуя их жизнями. Самой минимальной части, к его чести. Вот только одна из этих жертв — я!!
Бобер вздохнул. Ну как убедить этого упрямого крыса?! Как открыть ему глаза на простой и очевидный факт — или они все помогают защищать Цитадель, или Насож перешагнет, сначала трупы защитников, потом их трупы, а потом пойдет дальше! И дальше! И дальше!
Сейчас Мишель как никогда жалел о своем косноязычии. Должен быть способ объяснить, рассказать, но... но в голову ничего не приходило. Уж лучше бы он пошел в Молчаливый Мул, чем терять время без толку здесь! Уже выпивал бы с Линдси... или проводил время с Паскаль, надеясь, что Скрэтч не припрется в самый неподходящий момент и не испортит все веселье... в любом случае, там было бы куда как лучше, чем торчать зря в темном каменном мешке!
Почему он тратит время с этим упрямым крысом? Может потому, что Мэтт его друг? Да, именно так. Друзья, друзья... это все. Друзья помогли Мишелю найти работу, помогли принять изменение, и новый облик... Там, в лесу, в артели, все лесорубы были здоровяки, выше и шире его как минимум вдвое, но тем не менее... когда он из-за собственной глупости оказался в лечебнице со сломанными ногами и ребрами, именно друзья помогли оплатить быстрое лечение...
А еще там была Паскаль. До изменения Мишель, помнится, счел ее чем-то причудливым и непостижимо странным, такой штучкой, неким удивительным механизмом, которые иногда появляются на ярмарках. Те самые, в которых надо дернуть рычаг, или повернуть рукоятку, чтобы получить... что-то. Что угодно. Ведро холодной воды на голову. Или горсть сладостей. Или красивую игрушку. Или осиное гнездо в коробочке. А потом она оказалась милой и такой уютной, еще потом ему хотелось ее придушить, еще чуть позже прижать к груди и почесать за ушком, следом — скинуть со стены в ров с водой, временами с раскачкой, а временами и с ядром на шее. Но при всем при этом, она неизменно оставалась его другом!
И этот упрямый крыс тоже! И потому юноша не мог отказаться от попыток хоть чем-нибудь помочь ему... Хоть чем-то! Но чем?
Внезапно Мишель вспомнил как Таллис пересказал совет самого же Маттиаса. Может быть, пришло время крысу самому внять собственным словам?
— Чарльз, знаешь... когда я стал бобром... помнишь, я бане прятался? А... еще сидел в комнате три дня, нос не высовывая, боялся, что все будут надо мной смеяться. А потом вылез... и встретил этих, ну, Таллиса, Нахума и Хабаккука. И Таллис мне тогда сказал: «не смотри на беду, как на горе, а угляди в ней новые пути». Вот! И еще, помнишь, святой наставник Хуг говорил: «не кричи: «горе! беда!», но тихо скажи: «я могу!» Ну... как-то так.
Окончательно смутившись, Мишель замолчал. Но молчал и Мэтт. Юноша мог только догадываться, что за мысли бродят в омраченной душе его друга. Он отчаянно хотел помочь, хоть как-то развеять ту тьму, привнести света, но...
— Только я не знаю, какой дорогой мне идти... — печально выдохнул крыс. — Я не знаю, что мне делать. И боюсь, что все мои пути нашептаны Иудой...
— Но ведь, Чарльз, но ведь нельзя же ну... головой под лавкой всю жизнь торчать! И это... за печкой от беды не схоронишься! Вот! Отец Хуг еще говорил... помнишь, про зерна и про пути?
— Посеянное зерно может изойти терниями, но может трудами земледельца дать урожай. Не посеянное же — лишь мертвый груз. Так же и пути наши: лучше ошибаться, но идти вперед, чем сказать: «я боюсь», и тем самым лишить себя самой возможности избрать истинный путь.
— Ага, — Мишель даже кивнул, подтверждая правильность этих слов. — Во! Так оно и есть! Ты это... пойдешь со скаутами. Пойдешь, пойдешь! Посмотри же там вокруг! Ты же сидишь в Цитадели, уже ну... пять лет да? Ты и забыл наверное, как это, пройти по тропинке... А там везде листья, желтые, красные, бордовые и со всех сторон! И сверху и снизу, а ветер: фух-х-х!! А листья: шух-х-х!! И со всех сторон! На тропе, на деревьях, на земле... везде такие шуршавчики! А еще горы! И водопад! Знаешь, такой снег летит, лед замерз, а водопад все равно гремит, грохочет! И замерзает, и все равно грохочет! А потом сверху тает, отрывается, плывет, огромные такие, просто жуть! Сверху у-ух-х! А внизу такое ввух-х-х! А там камни торчат! И лед прямо на них вдребезги!! Аж страшно! А еще Линдси рассказывала, что есть такой Темный проход, и там Проклятый лес! Во! Говорят жуткое место! А это... я не видел... и не увижу. А ты вот увидишь! И это... там, в книжку, я бы почитал! Ну... или послушал...
Мишель так увлекся страстной речью, что не заметил, как Маттиас отодвинулся от дальней стены, оказавшись на свету. А когда смущенный бобер окончательно выдохся и замолк, крыс протянул лапу и похлопал юношу по ноге:
— Ты прав, мой горячий юный друг. Ты полностью прав.
Теперь Мишель смог рассмотреть Маттиаса. Вопреки ожиданиям, крыс вовсе не выглядел таким уж изможденным, или сильно исхудавшим. Грязноват — да, со встопорщенной шерстью — да. Но не более. По-видимому, либо лорд Хассан хорошо кормил своих узников... либо Мэтт просто не успел сильно исхудать.
— Ты напомнил мне о вещах, забывать которые не стоило... Спасибо. Я обдумаю твои слова и обязательно что-нибудь придумаю. А теперь... Думаю, тебе не стоит торчать в одной камере со старым, ворчливым крысом весь вечер. Ступай, тебя ждет Молчаливый мул, Паскаль, Линдси. Иди, иди. Мне сейчас хочется побыть одному и хорошенько обдумать твои слова.
Мишель крепко сжал лапу Маттиаса и поднялся.
— Только это... Не думай слишком много! — постучав кулаком в дверь, он обернулся к Мэтту и добавил: — А то удумаешь чего лишнего! Лучше о пиве помечтай! И вздремни! Может приснится кружечка...
Дверь камеры хлопнула, отрезая яростный вой крыса:
— Ах ты мерзкий бобер!! Ну, доберусь я до тебя! Мне тут еще неделю, а он мне про пиво!..
Перевод — Рэдгерра, Дремлющий.
Литературная правка — Дремлющий.