Перна получил труд Литвина, вероятно, в 1581-1582 гг., но не успел опубликовать его. После его смерти в 1582 г. типография перешла к его зятю К. Вальдкирху, не отличавшемуся оборотистостью тестя. Вскоре умерла и его жена Лаура, урожденная Перна. После вторичной женитьбы Вальдкирх около 1592 г. переехал в Шафгаузен, но вскоре вернулся в Базель. Из-за переездов типографии рукописи и могли оказаться у одного из друзей Перны, где их впоследствии и обнаружил И. Я. Грассер.
Рукопись трактата Михалона была доставлена Перне скорее всего при посредничестве Я. Ласицкого или иного литовского кальвиниста. Около 1578 г. новая вера — «конфессия гельветов» в редакции известного идеолога швейцарских кальвинистов Ф. Булингера (1504-1575) нашла многих сторонников в Литве. Вслед за Булингером литовские неофиты обрушились на культ святых. Около 1580 г. против учения иезуитов о святых выступил идеолог литовских кальвинистов А. Волан (1530-1610)[75]. Одновременно в Базель из Литвы был отправлен сборник «Пантеон», в состав которого входил и труд Ласицкого «О богах Жемайтии», содержавший критику католического учения и практики почитания святых.
В духе 80-х гг. звучали и упреки в адрес католической церкви в трактате Михалона Литвина[76]. Развивая критику А. Рапалениса и А. Кульветиса в адрес иерархов католической церкви и культа святых[77] (в особенности ясна преемственность идей Михалона от Кульветиса), Литвин бичует разгульную жизнь священников, якобы придерживавшихся целибата. «Как трутни поедают пчелиный мед, так они — труд народа, пируют и роскошно одеваются». Они стремятся к доходам и власти, а самые церкви «сдают мирянам, купцам, сводникам, продают», так что многие церкви никогда не видели своих «пастырей». Михалон выступает и против роскоши католических храмов. По сравнению со своим предшественником Кульветисом Михалон более эмпиричен, сочинения Кульветиса отличались большей юридической точностью. Оба они применяли похожую терминологию[78] и ссылались на одни и те же нормы римского права[79]. В сравнении же с Воланом Михалон не столь резок в своих оценках и характеристиках. Позиция Литвина с требованием равенства людей в церкви ближе скорее взглядам Мажвидаса, осуждающего несправедливость отстранения народа от святынь, которых не может быть лишен ни один человек[80]. Большую созвучность взглядов Михалона лютеранству, нежели кальвинизму, Рочка объяснял недостаточным распространением идей Кальвина в Литве этого времени[81]. Магнаты (Радзивиллы, Ходкевичи, Кезгайлы) тогда еще не порывали с католичеством и, склоняясь к лютеранству, не имели собственной отдельной церкви. Михалон, оставаясь послушным церкви и священникам, «которым мы должны подчиняться», был достаточно умерен в своей критике католичества и не испытал гонений, как С. Рапаленис, А. Кульветис и др.[82] В целом критика католической церкви в трактате Литвина, по мнению Забулиса, укладывается в рамки ранней литовской реформации весьма умеренного толка[83].
В критике Михалоном католицизма обращает на себя внимание одна особенность: в соответствии с риторической антитезой, положенной в основу композиции всего сочинения, для большей эффективности обличении христианского духовенства автор использует сравнение с религиозной жизнью татар. Он не жалеет похвал для мусульманских священников, которые «проповедуют свою религию с неутомимым рвением», «свято чтут правосудие», которые «не жадны, не тщеславны», но «кроткие, смирные, прилежные в своей службе». Татары у Литвина оказываются хранителями старых добрых обычаев. Именно мусульмане следуют канонам Библии, забыли же о них плохие христиане и высшее католическое духовенство.
Тем не менее близость сочинения Литвина реформационным настроениям 80-х гг. и могла привлечь внимание к трактату литовских кальвинистов, в том числе Я. Ласицкого. Последний дружил с А. Воланом, секретарем Радзивилла Рыжего. При посредничестве Волана Ласицкий мог получить рукопись из архива Радзивиллов. Во время путешествий по Европе — а Ласицкий был учителем в домах польских и литовских магнатов и много ездил со своими воспитанниками — он искал издателей для своих рукописей. Не порвались и его связи с новым владельцем типографии П. Перны — К. Вальдкирхом, который в 90-е гг. XVI в. и в начале XVII в. по-прежнему издавал книги литовских кальвинистов, иногда посвящая их Радзивиллам (1594, 1603 гг.)[84].
77
78
Bona ecclesiasticu — mania ecclesiastica; fucos, fucum-fuci; sanctus quaestus — variis questibus; a rectoribus ecclesiarum — ecclesiarum regimina (см.:
79
Обращение к нормам римского права вообще характерно для этой эпохи. См.:
82
Во времена написания трактата такая позиция, не затрагивающая церковные верхи и не посягавшая на радикальные изменения, даже поощрялась, равно как прощалось и нарушение целибата, например С. Ожеховскому, при сохранении верности церковным канонам.
84