Или буду нервничать, только потому что решил зайти в гости. Как Себастьян.
Возможно, я всего лишь проецирую и выдаю желаемое за действительное, но все равно хочу спуститься вниз и, мягко отцепив от руля его руки, просто держать их в своих ладонях.
Но вместо этого решаю пошутить:
— Не думай, будто я не заметил: ты промолчал, когда я назвал себя лентяем.
Его плечи заметно расслабляются, и Себастьян отпускает руль.
— Я не имел в виду ничего такого, просто…
— Тогда можешь перестать меня донимать и подняться сюда, чтобы помочь.
Он кладет велосипед на траву, снимает куртку и удивительно легко запрыгивает на прицеп, а потом и палубу лодки.
— Сейчас я покажу тебе, что значит служить людям.
Меня так и тянет пошутить насчет служения, но предпочитаю отмолчаться.
Поставив руки на пояс, Себастьян оглядывается по сторонам.
— Что тут нужно сделать?
— Надо вытащить сиденья и оторвать старое напольное покрытие. О, и отскрести клей. Спорим, ты уже пожалел, что такой хороший и отзывчивый человек, — я даю ему свои перчатки и несколько секунд просто смотрю на Себастьяна. Одежда на нем сидит просто идеально — ни одной складочки, ни единой пылинки. Еще недавно он явно был на солнце, потому что кожа покрыта легким загаром.
— Не нужно мне отдавать свои, — говорит Себастьян и протягивает перчатки мне назад.
— В гараже есть еще.
Себастьян кивает, и я спрыгиваю вниз, после чего, отдышавшись секунду, не спеша иду в гараж и возвращаюсь обратно к лодке. Если бы я внял маминому совету, то вот она — идеальная возможность поговорить о границах и о том, что он знает обо мне то, чего не знает больше никто. И что между нами ничего не будет.
Скоро, говорю я себе. Скоро я ему все скажу. Наверное.
Нам удается вытащить еще одно переднее сиденье вместе со скамейкой. Сейчас на улице точно больше пятнадцати градусов — рекордно много для этого времени года — и к моменту, как расправились с покрытием, мы оба вспотели.
— Не пойми меня неправильно, — говорит Себастьян, — но почему твой отец заставил тебя этим заниматься, когда мог бы… не знаю… — виновато опустив голову, он смотрит в сторону моего дома, — нанять кого-нибудь?
Я тоже смотрю на дом. Наш район, пожалуй, самый красивый в этой части Прово. У домов длинные извилистые подъездные дорожки. Рулонные газоны. У каждого есть цокольный этаж, а у многих и пристройки над гаражом. Это правда, мои родители хорошо зарабатывают, но они не транжиры.
— Мама сэкономит везде, где только сможет. И рассуждает она примерно так: она уже позволила папе купить лодку, так что нанимать кого-то для ухода за ней — это слишком.
— В точности, как моя мама, — говорит Себастьян, посильней ухватившись за все никак не желающий поддаваться кусок покрытия и потянув его на себя. Наконец раздается треск. — Я про сэкономить, — уточняет Себастьян. — Ее девиз — «Доешь до корки, заноси до дырки, есть — в дело пусти, нет — пропусти».
— Ой, только, пожалуйста, при маме моей так не говори. Она обязательно сделает себе футболку с этой надписью.
Или наклейку на бампер.
Оторвав наконец кусок покрытия, Себастьян встает и отбрасывает его на брезент. Тот громко приземляется, подняв столб пыли. Тыльной стороной ладони Себастьян вытирает лоб.
Преступно не любоваться таким зрелищем, но я все же заставляю себя оторвать взгляд от его торса.
Посмотрев по сторонам, Себастьян оценивает размеры разрушений.
— И все же. Старая или нет, но лодка отличная.
— Это да, — я встаю, а потом спрыгиваю на дорожку. Родители еще не вернулись, и пригласить его в дом кажется страшно заманчивой идеей. — Хочешь чего-нибудь выпить?
— Еще как.
Себастьян идет за мной через гараж в дом. Войдя на кухню и открыв холодильник, я радуюсь прохладному воздуху, пока осматриваю запасы.
Папа сейчас в больнице, а мама с Хейли поехали по магазинам. Это замечательно, но заставляет меня осознавать особенно остро, что мы с Себастьяном тут одни.
— У нас есть лимонад, Кола, диетическая Кола, витаминная вода, кокосовая вода…
— Кокосовая вода?
— Ее любит мама после тренировки. Лично мне кажется, что на вкус она как солнцезащитный крем.
Себастьян подходит и встает позади меня, чтобы тоже заглянуть в холодильник, и мне сразу становится трудно дышать.
— Странно, что они не кладут тюбик в упаковку этой воды в качестве бонуса, — когда он смеется, я чувствую, как его грудная клетка вибрирует.
Я не в порядке. Совсем.
Себастьян покашливает.
— Мне витаминную воду.
Достав две бутылки, я одну протягиваю ему, а свою прикладываю к лицу, когда он отворачивается.
— Твой отец врач? — оглядевшись по сторонам, спрашивает Себастьян. Я наблюдаю, как он отвинчивает крышку и, поднеся бутылку к губам, жадно пьет. Мое сердце бьется в такт каждому глотку…
…раз,
…два,
…три.
…и я уверен, что не смогу снова начать дышать, до тех пор пока не вдохнет он.
— Ага. В долине Юты, — я поворачиваюсь лицом к холодильнику и надеюсь, что мой голос не кажется хриплым. — Хочешь что-нибудь поесть?
Себастьян подходит ко мне.
— С удовольствием. Не возражаешь, если я помою руки?
— Да, хорошая идея.
Стоя бок о бок у раковины, мы намыливаем и ополаскиваем руки. А когда я тянусь за полотенцем, наши локти и бедра сталкиваются. Это всего лишь бедро, но за долю секунды мое воображение рисует бедренные кости и то, что находится между ними. Сказать, что я извращенец, — это сильно преуменьшить.
Сообразив, что стою сейчас у раковины и думаю о бедрах Себастьяна, я вручаю ему полотенце и снова иду к холодильнику.
— Сэндвичи подойдут?
— Да, спасибо.
Достаю мясную нарезку, сыр и все остальное, что может пригодиться, хватаю тарелки и выуживаю ножи из посудомоечной машины. Себастьян уже сидит на барном стуле. Толкаю в его сторону упаковку хлеба.
— Как продвигаются дела? — вскрыв полиэтиленовый пакет, он раскладывает хлеб по тарелкам.
— Дела?
Себастьян смеется и наклоняется ко мне.
— Ну, знаешь, твоя книга. Для Семинара, в котором ты участвуешь. Помнишь?
— Книга, точно, — упаковка нарезки не вскрыта, поэтому она требует немного моего внимания, а значит, у меня есть секунд десять на отсрочку ответа. — Отлично.
Себастьян удивленно приподнимает брови.
— Отлично?
В последнее время я писал только о тебе, но мне стоит продолжать помалкивать. Неловкость между нами нам совсем не нужна.
— Ну да, — пожав плечами, отвечаю я, под тяжестью его внимания не имея сил придумать что-то большее. — Я чувствую себя довольно уверенно.
Себастьян отрывает себе лист салата и аккуратно кладет на хлеб.
— Ты дашь мне прочитать?
— Да, конечно, — вру я.
— Сейчас?
Мой ответ звучит чересчур резко:
— Нет. Не сейчас, потом.
— На следующей неделе можешь зайти ко мне после школы, и мы вместе поработаем над написанным.
Глоток воды во рту внезапно превращается в камень.
— Правда?
— Конечно. Как насчет пятницы?
Это значит, у меня есть почти неделя на правки.
— Хорошо.
— Принеси мне первые главы, — глаза Себастьяна сверкают.
В моем распоряжении чуть больше пяти дней, чтобы отредактировать написанное. Как минимум изменить имена. Может быть, переделать ее из дневника в роман.
Господи, дай мне сил.
Какое-то время мы молча едим, передавая друг другу пакет чипсов, после чего открываем две безкофеиновых Колы — какой скандал! Затем Себастьян встает и подходит к холодильнику посмотреть прикрепленные там фотографии.
— Классное фото, — наклонившись, чтобы получше рассмотреть, говорит он. — Где это? Здание просто безумное.