– Ну, не совсем, – важно произнесла Тали, сделав загадочное лицо. – Кое-где кое-что как раз-таки было… Ты ведь пришел туда не один, а с лучшей сыщицей в мире.
– Ну и где же лучшая сыщица в мире отыскала это кое-что? – улыбнулся Призрак. – В ванной, под душем?
– Вот видишь, ты уже улыбаешься, – радостно сказала она. – А теперь посмотри на это!
Тали полезла в карман куртки и вытащила айфон. Призрак непонимающе помотал головой.
– Погоди, при чем тут твой айфон? Опять раскопала что-то в новостях? Нашла ее адрес в Гугле?
Она рассмеялась.
– Это не мой айфон, глупый ты призрачище.
Это айфон твоей мамаши. Последняя модель, круче моей. Завидую. Я прихватила его, когда ты волок меня к выходу через гостиную.
– Прихватила…
– Ну да. С журнального столика.
– Там не было…
– Да что ты так тормозишь-то? – нетерпеливо воскликнула Тали. – Когда ты смотрел, не было. Потом она вернулась. Сняла плащ. Вынула из него телефон. Положила на столик. Как делают все нормальные люди. Что тут такого сложного? Выходим, наша остановка!
Они вышли у блокпоста и почти сразу же поймали попутку, так что обсуждение пришлось прекратить. «Вот уж улов так улов! – думал Призрак, глядя на мелькающие за окном холмы зимней пустыни. – В мобильном есть и телефонный справочник, и список недавних звонков. Наверняка они переговаривались накануне демонстрации… можно будет вычислить номер гадины. Не то чтобы это что-то меняло… Но Тали-то, Тали какова! Вот уж кто действительно никогда не сдается…»
Когда Призрак попросил остановить машину у едва заметной тропки, водитель-поселенец в вязаной кипе, непонятно как держащейся на гладко выбритой голове, сначала удивился, а потом понял:
– Вы что, в Комплекс? Слыхал, слыхал… Зря вы это, ребятки. Говорят, там гибнут ни за грош.
– Ничего, мы осторожно, – заверила его Тали.
– Угу, – с явным сомнением кивнул поселенец. – Скорей бы его уже взорвали…
За один солнечный день тропинка успела подсохнуть; они ходко шли к Комплексу, наслаждаясь сухим прохладным воздухом, запахом пробившейся к свету травы, горьковатым привкусом близких солончаков Мертвого моря. Вдруг Тали остановилась, чтобы поцеловать Призрака.
– Вот тебе, – сказала она и продолжила движение по тропинке.
– За что подарок?
– За то, что ты такой, – отозвалась Тали. – Никогда не сдаешься. Я на твоем месте уже давно перестала бы дрыгаться.
В Комплексе что-то изменилось – они осознали это, едва ступив на бетонный пол цокольного этажа.
– Ты слышишь? – спросил Призрак, подняв палец.
– Что?
– Эту тишину…
Тали кивнула. Здание и в самом деле встретило их тишиной запустения. Можно было не заходить на уровни корпуса Си, чтобы убедиться в том, что они полностью покинуты прежними обитателями. Ушли не только арабы-рабочие и бомжи, но и нелегалы; теперь в Комплексе оставались лишь собаки в подземелье и четверо гидов на Эй восемь… – если, конечно, за время их отсутствия ничего не случилось с Хели и Тайманцем.
Снедаемые дурным предчувствием, они взлетели вверх по лестнице. Вот и этаж гидов… их главный зал… – никого! Тали бросилась в комнату девушек… – нет! Призрак пробежался по всем другим помещениям, проверил на крыше… – пусто! Они уныло вернулись в зал – такой знакомый и такой осиротевший. Еще каких-то три дня назад они вшестером валялись, перекидываясь шутками, вот на этих матрасах, а там, у плиты, помешивая кашу, стояла уютная Мамарита в халате и шлепанцах: «Менаш, иди завтракать, остынет…»
– Призрак, смотри!
На плите, прижатый хелиным биноклем, лежал бумажный листок. Письмо от Тайманца. Призрак взял и стал читать вслух:
«Призрак, братан, мы ушли. Извини и не обижайся. И Тали скажи, чтобы тоже не обижалась. Хелинька хотела ей сама написать, но не смогла. Плачет, говорит, что стыдно. Женщины, что с них взять. Давай, говорит, сейчас уйдем, пока их нету, чтобы в глаза не смотреть.
Но ты мужик правильный, хотя и ашкеназ, ты поймешь. Ей ведь рожать надо. Значит, больница и все такое. Она говорит, что у ней никого, кроме меня, нету. Честно говоря, и у меня тоже. Я буду о ней заботиться и о ребенке. Денег у нас немного есть, а много и не надо. Она пока пойдет в приют для религиозных, там о ней позаботятся. Есть такой в Иерусалиме, мы узнавали. А я в это время отсижу свое. Долбану явку с повинной, спою песню про тяжелое сефардское детство. Ашкеназские прокуроры этого любят, много не дадут. Может, год, может, полтора, но с отпусками. А Хелинька меня ждать будет, я знаю. Все равно нам деваться некуда, кроме как так.
Хели сейчас глядела в бинокль. Говорит, нелегалы уходят. Целый поток, не меньше сотни. Типа исход из Египта, только наоборот. А бомжи еще раньше слиняли. Будет облава, значит и вам с Тали пора.