– Заткнись, гадина! – парень пнул ее в бок носком ботинка. – Вставай!
«Жива! – мелькнуло в голове Ясмин. – Я жива!
Жива! Они не убили меня сейчас и значит, теперь уже не убьют никогда. Убивать трудно, а они еще дети». Оскальзываясь, она поднялась с земли. Недавний ужас сменился радостью – булькающей, неудержимой. Ей хотелось смеяться, хотелось благодарить мир за то, что он все еще пребывает здесь, в орбите ее зрения – необыкновенно обострившегося, как, впрочем, и все прочие чувства. Сейчас ей казалось, что она видит насквозь, далеко-далеко – и ослепительную голубизну неба, и фиолетовый бархат вселенной, и яркие звезды на бархате, и чудную охру гор, и великолепный аквамарин моря – мраморный, с прожилками и вкраплениями серебра… Это было неописуемо чудесно – все, до мельчайшей детали. Смешной жук-скарабей, которого она приметила, поднимаясь, острый запах горьковатых пустынных трав, восхитительная на ощупь пыль на ладонях и пальцах…
– Пошла! Вперед!
Ясмин подчинилась.
– Ну, и что дальше? – вполголоса произнесла девица у нее за спиной.
– Отведем ее наверх, – ответил парень. – Пусть он разбирается. Мы с тобой не палачи, ни ты, ни я. Ты могла бы целоваться с палачом?
«Кто это «он»? – тревожно подумала Ясмин. – Уж не тот ли солдат? Солдат может и убить…»
– Ребята, отпустите меня, пожалуйста, – не оборачиваясь, попросила она. – Я уже другая. Меня нельзя убивать. Меня суд помиловал.
– Наверх? – переспросила девица, игнорируя Ясмин. – Прямиком к нему? Ты с ума сошел.
– Почему?
– Потому, что наверху ей не место. Наверху наша комната. Ты хочешь привести гадину в нашу комнату?
– Ты права, – помолчав, согласился парень. – Гадине место в преисподней. У твоего приятеля Азазеля…
Тропинка уперлась в проволочный забор, но в десяти метрах слева оказался хорошо замаскированный проход. Все так же гуськом они пересекли захламленный строительным мусором двор и по эстакаде поднялись в здание. Сквозь большой оконный проем был виден главный двор и будка у ворот. Теперь к полицейскому джипу прибавились два больших армейских автобуса. «Вот она, та самая облава, – подумала Ясмин. – Они явно только что подъехали. Нужно продержаться, пока не начнут. Странно… – никогда не представляла, что облава может стать для меня спасением».
Коридор привел к лестнице. После яркого солнца снаружи было трудно привыкнуть к здешнему полумраку.
– Вниз! – скомандовал парень.
– Там темно, – сказала Ясмин.
– Вниз!
– Куда вы меня ведете?
– В ад, – ответила девушка, – куда же еще?
Снизу и в самом деле шла адская вонь – остро пахло псиной и еще чем-то отвратным… экскрементами?.. разлагающейся мертвечиной? Они остановились на лестничной площадке цокольного этажа. Свет почти не проникал сюда, но Ясмин явственно ощущала чье-то присутствие впереди, в коридоре. Страх вернулся, она почувствовала, что ей трудно дышать.
– Что это? Кто там?
– Тихо! – прикрикнула девушка.
Она присела на корточки и позвала:
– Азазель! Иди ко мне, приятель…
Из тьмы, цокая когтями по бетонному полу, вышел большой черный пес и присел рядом.
– У меня вам подарочек, – сказала девица, почесывая ему за ухом. – Примешь?
Пес умильно закатил глаза. Девушка поднялась и взяла Ясмин за руку.
– Пошли!
– Куда? Зачем?
Но девица упрямо тянула ее за собой; сзади больно упирался в ребра пистолетный ствол. Потом в голень ткнулось что-то живое, твердое… – и снова, и снова…
– Ай! – вырвалось у нее. – Что это?!
– Собачки, – хладнокровно отвечала девица из кромешной темноты. – Любишь собачек?
Только сейчас Ясмин осознала – вокруг были собаки, бескрайнее море собак – повизгивающих, поскуливающих, рычащих. Парень с пистолетом отстал, и они с девушкой плыли в этом море вдвоем, продвигаясь все дальше и дальше. Думать о сопротивлении не приходилось: в кромешной тьме коридора рука девушки представляла собой единственную опору, единственный путеводный знак… «Ничего-ничего… – подбодрила себя Ясмин. – Все коридоры куда-нибудь да выводят. Потерпи еще немного. Теперь она одна и без оружия. Темнота – ее единственное преимущество. Вот немного посветлеет, и тогда…»
– Пришли, – вдруг послышалось из темноты, и рука исчезла.
Ясмин вскрикнула от неожиданности и пошатнулась.
– Где ты? – проговорила она, слепо двигая обеими руками по сторонам. – Я здесь. Здесь…
Но девушка не откликалась. Напрягая слух, Ясмин пыталась расслышать звук ее шагов, чтоб хотя бы определить направление, – тщетно. Вокруг все громче и громче шумело собачье море, тыкаясь под колени, ворча и повизгивая. Где-то справа должна находиться стена… Ясмин попробовала переставить ногу, но тут же наступила на что-то живое, упругое – может, хвост, а может, лапу; послышался возмущенный визг, рычание стало еще более угрожающим.