– Но Мамарита вернулась…
– Она уже жила в отчаянии, Тали. В таком отчаянии, что прогулка по этому уровню вряд ли могла что-либо изменить.
– Она сказала, что ему было стыдно взглянуть ей в глаза.
Призрак печально покачал головой.
– Видишь? Опять во всем виноват строитель…
Если ему есть за что стыдиться, то только за своих жильцов.
– Вот я тебя и поймала! – сказала она. – Разве ты не говорил раньше, что у О-О нет ни образа, ни чувств? Что у него даже слова нет? Как же он тогда может стыдиться?
Призрак усмехнулся.
– Я сказал «если»… Если у него есть чувство, то это стыд – стыд за нас. Если у него есть образ, то он покажется только тогда, когда ему уже не нужно будет прятаться от наших мерзостей на чердаке.
– Но когда это случится?
– Не знаю. Наверно, не скоро.
– Мы с тобой живем сейчас, милый… – сказала Тали, отстраняясь и заглядывая ему в глаза. – Мы не можем ждать этого «не скоро».
– Хочешь выйти? Сдаться?
– Нет-нет, что ты… – для убедительности она даже помотала головой. – Мы ведь с тобой никогда не сдаемся, правда?
– Правда.
– И не просим.
– Не просим.
– И не молимся.
– Не молимся.
– Что же мы тут делаем, Призрак, – здесь, у него в прихожей?
Он крепко прижал ее к себе.
– Я только сейчас понял, Тали. Мы пришли к нему жить. Не просить, не молиться, не искать чего-то помимо того, что уже есть. Мы пришли не за подарками и не за покупками. Пришли жить, а не устраивать шопинг. То есть делать именно то, что он и предполагал, выстраивая для нас свой дворец…
– Да! – прервала его Тали, вскакивая на ноги. – Да! Пойдем!
– Куда?
– Пойдем, скажем ему об этом! Ну же!
Вставайте, господин начальник гидов! Пора проводить экскурсию!
Призрак улыбнулся и встал. Они взяли с собой только фонари. Потом был лабиринт узких переходов, лестницы и комнаты, тесные щели и просторные залы, непроницаемая тьма и непроницаемая тишина. И когда наконец где-то в недрах вселенной зародился и стал быстро нарастать гром, когда за очередным поворотом блеснул и прорвался ослепительный свет, они поняли, что пришли, и еще крепче вцепились друг в друга.
– Круто! – воскликнул один из саперов – самый молодой и по этой причине ни капельки не стеснявшийся открыто выражать свои чувства. – Такое чудище, а упало прямо как песчаный домик!
– Я ж тебе говорил: главное – правильно заряды заложить, – нравоучительно заметил старший сержант, наматывая на руку излишки кабеля. – Тогда падает вертикально, словно сам себя глотает. Типа, внутрь складывается. Хлоп – и готово!
– Хлоп – и готово… – восхищенно повторил салага, не отрывая глаз от огромной бесформенной груды бетонных обломков на месте, где еще минуту назад стояли корпуса Комплекса. – Хлоп – и готово… Теперь бульдозерам работы на год.
– За месяц справятся… – возразил сержант. – Не стой, не стой. Собирай инструмент… Или нет, оставь, я сам. А ты лучше сбегай, скажи капитану, чтобы оцепление снимал только через полчаса. Для страховки.
Молодой кивнул и, спотыкаясь от усердной поспешности, побежал к офицерскому джипу.