– Что там? – не поворачивая головы, спросил Беер-Шева.
– Сейчас полиция приедет, заберут. Кац хотел за забором закопать, Барбур не дал.
– И ты ему веришь?
Призрак скривился.
– Вообще – нет, но в данном случае…
– А вдруг смухлюет? – возразил Чоколака. – Приведет своих бомжей, унесут за забор… А нам потом скажет – менты забрали.
– Нет, ребята, – терпеливо сказал Призрак, – тут ему не смухлевать. Полицейский джип издалека видно, а уж с нашей высоты и подавно. Не пропустим, не сомневайся. Барбуру с нами ссориться ни к чему – мы ему бабки приносим. Уйдем мы – уйдут бабки. А этого он боится больше всего. Даже больше полиции.
Беер-Шева зло усмехнулся.
– Полиции? Наивный ты, Призрак. Полиции Барбур не боится вообще. Он сам – полиция.
– О чем ты?
– О чем, о чем… – Беер-Шева сплюнул в оконный проем. – Тут все по договоренности, понял? Полиции проблемы не нужны, полиция тишину любит. Чтобы лохи не калечились, с крыш не падали. Чтобы арабоны тут оружие не держали. Чтобы кого надо отлавливать, чтобы своих подсадных уток засылать. Удобнее места не найдешь, сам прикинь. Арабы-рабочие тут на Си-два ночуют, языком треплют. Кто-то что-то в своей деревне слыхал, кто-то что-то видал… Ночью в Комплексе растрепал, а утром его трепотня – у Шабака на столе. Или, прикинь, нелегал пырнул ножиком проститутку в Тель-Авиве да и сбежал – как его искать, где? В Комплексе, где же еще… Ловушка это, Призрак, натуральная ловушка. А Барбур при ней комендантом. Крыса он ментовская, вот кто.
Призрак слушал, мотал на ус и вспоминал злые глаза Каца, его «всякое о тебе говорят, Барбур…», смущенную реакцию хозяина Комплекса. Слова Беер-Шевы объясняли слишком многое, чтобы быть выдумкой или неправдой.
– Крыса, говоришь? – переспросил он. – Так это и так видно, что крыса, а не птица. А что ментовская, то пусть лучше ментовская, чем бандитская. Или тебе Кац больше нравится? У Барбура на первом месте деньги, бизнес. Кого колышет, что он шахидов и нелегалов сдает? Главное, чтобы нас не сдавал. А нас он не сдаст, потому что мы – бизнес. Кто он без этого бизнеса? Ноль, никто…
– Да с чего ты взял, что мы – его главный бизнес? – с кривой усмешкой проговорил Беер-Шева. – По-твоему, он тут ради твоих экскурсий сидит?
Он явно хотел добавить еще что-то, но в этот момент Чоколака предостерегающе толкнул его локтем. Беер-Шева хмыкнул и замолчал, отвернувшись. Отвернулся и Призрак, сделал вид, что ничего не заметил. Чужой секрет – как чужой стакан: никогда не знаешь, какую холеру подхватишь вместе с вином. Так что лучше не пить вовсе, не соблазняться любопытством. Неловкое молчание пристроилось между ними – четвертым, самым общительным, хотя и бессловесным собеседником. «Вместо Дикого Ромео… – горько подумал Призрак. – Скорее бы уже приехали…» И, будто услышав, с невидимого отсюда шоссе тявкнула полицейская сирена.
– Едут! – с нескрываемым облегчением воскликнул Чоколака, вскакивая с пола. – Пойдемте, посмотрим.
Они поднялись на крышу – это был кратчайший путь к противоположному, западному торцу корпуса, откуда открывался вид на дорогу и пунктир фонарей вдоль нее. Полицейский джип, крутя красно-синей чоколакой, уже подъезжал к будке охранника. За ним следовала санитарная машина. Два мента спрыгнули на землю. От будки отделилась знакомая тощая фигура с длинной шеей и маленькой головой – Барбур. В бинокль Призрак хорошо видел, как хозяин Комплекса здоровается с полицейскими. Рукопожатия… шутливые дружеские толчки… – они явно видели друг друга не впервые. Как есть – крыса ментовская, не соврал Беер-Шева…
– Ну, что там? – Чоколака нетерпеливо переминался рядом.
– Носилки вынимают, – сообщил Призрак, не отрываясь от бинокля. – Охранник с замком возится. Через ворота пойдут, по-хозяйски. А Барбур ментам и впрямь как родной. Слышь, Беер-Шева?
Беер-Шева не ответил. Он никогда не приближался к краю крыши и вниз не смотрел, а сидел в сторонке на пластиковом ведре, рядом с тоненькой, в три ветки, акацией. Это было его деревце, личное, регулярно пестуемое и поливаемое. Как и когда оно прижилось здесь, не знал никто – просто залетело семечко в бетонную щель – залетело и выжило. Малое семечко, одно из бесчисленных погибших, в точности подобных ему семян – статистическая ошибка, как и все мы. Погибло бы и оно, не будь в щели теплой случайно скопившейся там грязи – отвратительной смеси песка, птичьего помета и полуразложившейся крысиной плоти. Но и едва высунувшись из бетона, росток был бы обречен, если бы не живое существо по имени Беер-Шева, оказавшееся здесь столь же случайно, как и птичье дерьмо или дохлый крысенок.