Боаз ждал его на улице Яффо; друзья обнялись, и какое-то время хлопали друг друга по спинам, словно выколачивая из них внезапно возникшую неловкость.
– Давно не видались, – сказал Боаз. – Как ты?
– Нормально. Что слышно?
Боаз шмыгнул носом.
– Тихо. Менты спрашивали о тебе, но немного.
Будто для протокола, чтобы дело закрыть. Даже странно.
– Ничего странного, – пожал плечами Призрак. – Прикинь, братан: полиции удобно думать, что родаки сплавили меня куда-нибудь в Лондон или Париж; родакам удобно, что полиция так думает, а мне удобно…
– …что никто тебя не кошмарит! – подхватил Боаз.
– Вот-вот. И все довольны.
– Хорошо, что ты никому не нужен!
Призрак усмехнулся.
– Ты думаешь? Что ж, можно и так посмотреть…
В Комплексе меня знаешь как зовут? Призраком. Кому нужен призрак…
Боаз засопел, надвинул на глаза огромные надбровные дуги.
– Как-то я не так… – смущенно проговорил он. – Не это хотел… нужен ты, братан, даже не думай. Мне вот нужен. И родакам тоже. Просто родаки – они всегда дурные. Не знают, как это показать. Но вообще-то…
– Ладно, брось, – оборвал друга Призрак. – Все в порядке. Как выражается один опоздант, не боись волноваться. Мы идем?
Они прошли по Яффо, свернули налево на Невиим и дальше – в квартал столетних зданий, захламленных дворов и глухих переулков.
– Как там живется, в Комплексе? – нарушил молчание Боаз. – Говорят, разбился один из ваших. Ромарио какой-то. Бразилец, что ли?
– Уже говорят? – удивился Призрак. – Быстро…
Он ведь вчера только и разбился. Нет, не бразилец. Ромео его звали, Дикий Ромео. Лунатик. По крыше гулял в полнолуние. Вот и догулялся. Я потому в город и приехал – замену ему ищу. Не справляемся.
– Понятно… – Боаз кивнул и замялся, не решаясь задать следующий вопрос.
– Что? – помог ему Призрак. – Давай выкладывай. Ты что, братан, боишься меня, что ли?
Боаз снова смутился. Он и в самом деле ощущал некую неловкость – странную в отношениях с таким старым и проверенным другом. Что-то мешало… – наверное, настороженная жесткость, прежде совсем несвойственная Цахи Голану. Жесткость и этот отрешенный взгляд…
– Да нет… – пробормотал он. – А вообще-то…
Короче, говорят, что он вроде не сам упал. Будто есть там у вас что-то. Наверху, над Барбуром.
– Над Барбуром? – рассмеялся Призрак. – Невозможно, братан. Да ты и сам знаешь: Барбур у нас – босс, царь и диктатор. Над Барбуром только Бог и полиция.
В смехе его звучала принужденность, попытка отделаться шуткой от серьезного разговора, и Боаз, почувствовав это, обиженно отвернулся.
– Не хочешь говорить – не надо.
Призрак вздохнул, досадуя на себя. Беседа с интернатским другом не складывалась, и отнюдь не из-за Боаза, который, как ни посмотри, остался точно таким же парнем, каким и был прежде. Изменения, если и произошли, то только с ним самим: бывший Цахи Голан стал Призраком, другим существом… Неужели Комплекс меняет людей так быстро и незаметно? И почему? Жить там – после того как освоишься – куда проще, чем на городских улицах, в интернате или в исправительном учреждении. Даже проще, чем дома, в семье… – собственно, это и есть семья с твердой иерархией, понятным распределением обязанностей, чувством защищенности. Единственное, что может вселять тревогу – это как раз то, о чем спрашивает Боаз… Значит, вопрос его не так уж и глуп. Призрак снова вздохнул и примиряюще похлопал товарища по спине.
– Ты, наверное, имеешь в виду О-О… – произнес он с максимальной бодростью, на какую был способен. – Хотя как можно иметь в виду то, чего никто никогда не видел. Скажу честно, братан, – не знаю. Просто не знаю. Извини.
Минуту-другую они шли молча, затем Боаз остановился и обеими руками взял Призрака за плечи.
– Но это ведь может быть, правда? – сказал он, почти умоляюще глядя на Призрака. – Я говорил тут кое с кем… кто разбирается… Так он говорит, что и место подходит. Как раз между Иерусалимом и Бейт-Элем. И еще другие приметы имеются, я просто не запомнил. Цахи, я серьезно спрашиваю. Может ведь такое быть? Что это невидимое О-О и есть…
– А ну, кончай, братан! – решительно перебил его Призрак. – Хватит. О-О… есть… Ничего там нет – ни О-О, ни черта, ни чертовой бабушки. Сказки одни, россказни. Дырок там строители много понаделали, вот и все. Под сейфы, под электронику, для видео, для автоматики, для решеток всяких механических. И дырки эти сейчас – как ловушки. Да еще и темь кромешная, потому как окон не предусмотрено. Дыры и темнота – и ничего более. Потому и ходить там нельзя, опасно. Не из-за О-О нельзя, а чтоб не навернуться. А байки про этого О-О специально для глупых лохов придуманы. Лохи к нам идут, чтобы бояться – кайф у них такой. Особенно у телок. Но ты-то не лох… эй, Боаз! Посмотри на меня, братан! Ты-то не лох? Или ты думаешь, что я тебе врать стану?