Новое место ему сразу понравилось. Призрак производил впечатление надежного парня, хотя и малость подпорченного ашкеназийской дурью. Зато неразговорчивый Беер-Шева был явно своим в доску, из иракцев. Эфиоп Чоколака казался и вовсе безвредным. Ну, а женщины… что они решают, женщины? Вот и у гидов они занимались лишь тем, чем положено заниматься женщинам, в мужские дела не лезли, сидели тихо, голоса не поднимая. Мамарита, конечно, чокнутая на всю голову. Аккуратная, чистенькая, уютная, совсем непохожая на бомжиху… – что она здесь забыла? Ку-ку, ясное дело. Еще и закидон этот странный – всех парней зовет Менашами, и его, Тайманца, тоже… Ну и ладно, пусть зовет, с него не убудет. Зато Хели – девчонка правильная. Скромная, спокойная, и руки как надо приставлены. Вот только – не беременная ли? Вроде рановато по возрасту…
– Призрак, а Хели тут с кем?
Призрак взглянул исподлобья, пожал плечами.
– Ни с кем. Сама по себе. Пришла полгода назад. А что?
– Да ничего, – ухмыльнулся Тайманец. – А это она с собой принесла?
Он нарисовал в воздухе брюхо. Призрак недоверчиво покачал головой.
– Неужели так заметно? Я вот только вчера узнал, да и то случайно… – он подошел к Тайманцу вплотную, заглянул в глаза. – Вот что, солдат. У каждого тут свои скелеты под матрасом – тебе ли не знать. Что она там с собой принесла – ее дело, и больше ничье. Понял?
– Да я что… я ничего… просто спросил, – смутился голанчик.
– И болтать об этом не стоит, ладно? Ни с кем, даже с самой Хели, – уже мягче произнес Призрак. – Ты ведь Барбура видел, правда? Он беременных в Комплексе не держит. Узнает – выгонит. А ей, похоже, идти некуда. Как и тебе. И мне. И всем нам.
Тайманец кивнул. Если что-то здесь настораживало, так это именно хозяин Комплекса – вернее, даже не он сам, а его команда. Барбур напоминал бывалого старшину армейской базы – мафиози по долгу службы. Все у него подмазано, повсюду схвачено – что списал, то и продал. Сильному угодит, слабого прижмет, и главное, себя не забудет. Такие типы кажутся непотопляемыми, но редко уходят со своего места подобру-поздорову: слишком много мелких шестеренок в сложном механизме их хитрожопого бытия. Где-нибудь да хрястнет, что-нибудь да сломается. Но пока колесики крутятся, с Барбуром всегда можно договориться – именно потому, что он понятен.
Понятен и Русли – бульдог бульдогом.
Действует по команде «фас!». Нет команды – нет и бульдога. Границы ясны, пределы установлены. А вот Кац и его шестерка – совсем другое дело. От этих за километр несет беспределом. Ашкеназов вообще понять трудно – сплошные заскоки, так что удивляться вроде как и нечему. Но и среди них попадаются такие маньяки, что поневоле головой покрутишь. Откуда это берется? В генетике ущерб, не иначе…
Взять хоть Призрака – хороший парень, но ашкеназ – и этим все сказано. Ну как можно надеяться скрыть беременность? Рано или поздно все узнают, и Барбур тоже. Даже если Хели сейчас спрятать, никому не показывать – что будет, когда ребеночек родится? Дети кричат, известное дело. Жалко девчонку. Нужно что-то придумывать, голову в песок не прятать, как какой-нибудь страус-ашкеназ…
В первую неделю, пока не отросла борода, Тайманец сидел на посту рядом с Хели, перенимал секреты профессии. О ребенке помалкивал, помня данное Призраку слово, притворялся, что не видит очевидного. Но Хели сразу поняла – знает. А иначе – откуда взяться этой неуклюжей заботливости? «Хели, на камне сидеть не стоит… Хели, накинь одеяло… Хели, ходи осторожней… Хели, зачем прыгать там, где можно пройти?..»
Сначала она фыркала, отворачивалась, недоуменно поднимала брови, но затем быстро осознала, что незачем сопротивляться хорошему. Боже милосердный, много ли внимания она видела в своей полной забот жизни? Отчего бы не порадоваться хоть чуть-чуть, хоть немножко? Вообще-то, грех так думать… – разве мало тепла дарит ей Мамарита? Но в том-то и дело, что забота этого незнакомого небритого Тайманца была совершенно иной природы, хотя внешне выражалась в тех же действиях и словах. Так, с Мамаритой Хели могла чувствовать себя дочерью, сестрой, подругой – кем угодно, неважно. Важно, что она в любом случае должна была благодарить Мамариту за оказываемую помощь. Тут же благодарность самым невероятным образом меняла свой полюс и направление! Хели получала ее от Тайманца наряду и одновременно с заботой; получалось, что он благодарит девушку за саму возможность заботиться о ней!
Все это было так ново и так необыкновенно – и главная новость заключалась вовсе не в том, нравится ли ей Тайманец – об этом она совсем не думала. Самая важная и главная новость жила в ней самой и звалась одним словом: ребенок. Ребенок делал ее женщиной, то есть тем загадочным существом, которое, милостиво принимая от других знаки внимания, может говорить не «спасибо», а наоборот – «пожалуйста».