Так или иначе, голанчик и его автомат были жизненно необходимыми элементами плана. Важным представлялось и участие двух других парней – по меньшей мере, Беер-Шевы… хотя и Чоколака не помешал бы. Да и вообще – если эти двое согласятся, то Тайманец почти наверняка присоединится к компании. Ведь невозможно представить, что голанчик будет праздновать труса, когда все остальные мужчины выходят на опасное дело. Это соображение превращало Беер-Шеву в ключевую фигуру – от него теперь зависело едва ли не все…
Зазвонил мобильный.
– Да.
– Это Комплекс?
– Да.
Незнакомый голос, какая-то девчонка – видимо, клиентка.
– Мы как бы договаривались на сегодня, на час дня.
– Да.
– Мы не придем. Как бы другие планы.
Призрак удивленно хмыкнул – по инициативе хомячков экскурсии отменялись крайне редко. Кто же станет ждать битых два месяца, а потом отказываться от своей очереди? Он достал блокнот с расписанием. Вчерашние туры пришлось переносить из-за Мамариты, а теперь еще и эта отмена…
– О’кей, вычеркиваю… – он помолчал и, не услышав ожидаемого продолжения, спросил сам: – Застолбить на другой срок? Сейчас есть только на март.
Хомячиха на другом конце линии замялась.
Призрак так и видел ее – на уютной родительской кухне, в домашней блузе, мягких штанах и шлепанцах. Видел, как она задумчиво теребит пальцем нижнюю губу, будто помешивая во рту кашу ответного предложения, где немногие значащие слова густо заправлены неизменными «как бы».
– Да нет, как бы спасибо, – выдала наконец хомячиха. – Пока не надо. Как бы если надумаем…
– О’кей.
Призрак едва закрыл мобильник, как тот зазвонил опять. Снова отмена. Затем еще одна, и еще… Происходило что-то странное, неприятное и неудержимое, как обвал. Он набрал номер Беер-Шевы, которого не видел с самого утра. Телефон не отвечал.
– Призрак, у тебя все в порядке?
Он обернулся к Хели, которая восседала на своем обычном наблюдательном посту – у оконного проема и с биноклем в руках. Рядом, привалившись плечом к стене, дремал Тайманец. «Хоть это по-прежнему», – подумал Призрак.
– Конечно, Хели, – ответил он. – Только наблюдай за двором, а не за комнатой, ладно? Ты Чоколаку не видела?
– Они с Беер-Шевой ушли куда-то. Наверное, батарейки заряжать… Призрак, а почему экскурсий нет? Ты на сегодня тоже отменил?
– Отменил, отменил…
Его снедало беспокойство – поначалу малое, но теперь разросшееся до пухлого кома под ложечкой, до противной дрожи в коленках. В последние двое суток произошло слишком много событий: неожиданный визит матери, смерть Мамариты, похороны… Но главное – Тали. «Тали, Тали, Тали» – совсем как на граффити покойного Дикого Ромео. Тали поглощала теперь все его мысли, мешала сосредоточиться на чем-либо другом; он ощущал ее присутствие, даже когда она находилась не рядом, а в соседней комнате – видел, не глядя, слышал, не вслушиваясь. Он чувствовал ее так, словно она прижата к нему вплотную, грудь на грудь, живот к животу – будто они еще там, на Би-десять, в темной прихожей О-О – и от этого у Призрака перехватывало дыхание, и приходилось ловить воздух ртом, как притомившемуся бегуну-стайеру.
После возвращения с Би-десять они еще ни разу толком не поговорили, более того – избегали оставаться наедине друг с другом. Возможно, им мешал страх, чувство самосохранения: воображаемое, нутряное ощущение другого было настолько интенсивным, что, казалось, сердце не выдержит реальной близости, настоящего прикосновения, даже простого обмена ничего не значащими словами. Вот и сейчас, с усилием пытаясь сконцентрироваться на происходящем, Призрак не мог избавиться от этого томительного наваждения. Тревожный ком беспокойства ворочался на фоне иной, мешающей картины, почти завесы, которую он видел, не оборачиваясь: Тали – скорее всего спиной к нему – стоит у плиты, на пятачке, отполированном тапками Мамариты, стоит и помешивает кашу, вечную мамаритину кашу.
Завтракали без Беер-Шевы и Чоколаки – те вернулись лишь к полудню. Чоколака выглядел смущенным, избегал смотреть в глаза и почти сразу же залег на матрас, подальше от вопросов. Призрак не стал торопить события, ждал. И действительно, Беер-Шева подошел сам:
– Разговор есть, командир.
– Ага. И у меня к тебе тоже.