- А вы, месье 'золотая пальмовая ветвь', не умеете обращаться с ценнейшими экспонатами! Мало того, что разбрасываете их по всему замку, вы их портите.
- Что мы испортили? Факты, пожалуйста...
- На здоровье, затёртые надпись и штрих-код на шкатулке, которую потом еле отыскали! Чем вы аргументировали?! Видите ли, они мешали крупному плану!
- Как же иначе, табличка явно была лишней, а код мои ребята просто не заметили. И где вы видели наклейки в средневековье? Зачем так волноваться? С какого-то ящика пыль влажной тряпкой стерли, теперь приличнее выглядеть стал, - Гильбэ внимательно рассматривал прайс-лист 'товары для ремонта'.
- Это шкатулка семнадцатого века! Людовик XVI! Невежа...
- Ну, кто ж знал? - режиссёр пожал плечами. - А художника, между прочим, обидеть может каждый... - прохладно отреагировал на критику он.
- Кого-о-о-о?! - продолжил психологический прессинг старик. - А бокал, инкрустированный в честь Императора Наполеона, ваш, извиняюсь, "жрец Мельпомены" чуть не разбил о стену! Бедняга так вжился в роль, что на кровать XIX века с покрывалом, расшитым золотом, заскочил в грязных дешевых сапогах...
- И опять несправедливо, он муляж бросил.
- А мне кажется, ему было все равно, что бросать. Тем более гобелен со стены он сорвал настоящий! - заложив руки за спину, Луи нервно расхаживал туда-сюда.
- Между прочим, служанка Софи накричала на творческую личность! Серж переволновался...
Гильбэ небрежно сунул листы трубочкой в карман и сделал два шага в сторону Евы. Бумага тут же разметалась по полу.
- Мадемуазель, собирайтесь, едем в Париж.
- Пока не приведёте в порядок истерзанный газон и не оплатите издержки, съёмку запрещаю! - взвился Луи и поправил седую прядь, упавшую на лоб в порыве гнева.
- Месье, я всё исправлю! Но компенсация поступит на ваш счёт не ранее среды... - засуетился киношник.
- Если вы так же управляете автомобилем, как ведёте дела, мадемуазель и мили с вами не проедет.
Старик закончил разговор и отправился с Евой в другое крыло замка, подавая за спиной Этьену знак, чтобы нейтрализовал препятствие.
- Почему же! Я каскадёром работал два года! - не сдавался Гильбэ.
Этьен жестом направил упрямца исправлять 'недостатки'.
- Ты видела, он прихрамывает? - хозяин замка кивнул вдогонку удаляющейся уверенным твёрдым шагом фигуре.
- Действительно... - Ева с опаской смотрела в след режиссёра. - К трюкачам лично я не имею никакого отношения.
Но на этом опасения Этьена не закончились, потому что приехал Шарль и, перехватив на лужайке Еву, уже направляющуюся к входной двери Замка, развернул её обратно к пирамидальным туям. В тот момент Этьен махал ей из окна и видел, как левая рука мерзавца сжала девичью талию. Лефевр-младший так перегнулся через подоконник, что едва не выпал из окна.
- Вот так подлец!
Шарль владел предметом обольщения превосходно и в этой части никогда не уступал друзьям. Кроме того было принято, что всегда выбирает женщина. Но только не с Евой! Сейчас Этьен не смог бы заставить себя принять услуги самой виртуозной куртизанки, чтобы устранить этот второй укол ревности.
Через час Шарль сопровождал режиссёра по делам в Париж.
***
Вечером потомок рода Лефевр предложил мадемуазель использовать себя в качестве фотографа. Он рассчитал правильно, какая же девушка устоит перед фотосессией в антикварном антураже.
Особенно мадемуазель Блюз!
Едва спустился сумрак, невесомые, словно хрустальные спицы, каблучки внесли само очарование в сердце старинного замка. Чтобы соответствовать текстилю спальни, Ева предстала пред Этьеном в тончайшем шифоновом красном платье с пышной юбкой и подобранными вверх волосами ... И, конечно, винтажный саксофон Мартин смешал эпохи.
Только подсвечники таинственно освещали комнату, величественная кровать мастеров XIX века господствовала в середине. Несколько пробных снимков... и вот она медленно поднялась на подиум, повернулась спиной, опираясь коленом на перины, покрытые бархатом цвета кармин. Через объектив фотоаппарата Этьен видел, как поднимается платье, открывая бедро в белом капроновом чулке, как Ева на него опускает руку, придав облику больше интимности. Кадр за кадром... Второе колено утопает в мягкой перине, она поворачивается с обольстительной улыбкой, пытаясь поправить выбившуюся прядь волос...
- Не трогай!
Оранжевый свет пламени подсвечников. Удачный момент, чтобы снять её рот, блестящие глаза и волосы...
Этьен приблизился, чтобы придать правильное положение мадемуазель. Уложил её на подушку и деликатно согнул левую ножку, чтобы острый каблучок впился в перину. Фотоаппарат упал на пол, Ева приподнялась и слегка отстранилась к изголовью кровати.
Французская кровь была окончательно отравлена ядом желания...
***
Она обнажённая стояла у окна. Пухлые четко очерченные губы...
- Как ты думаешь, в будущем люди будут размножаться через пробирки или всё же грезить о рыцарях-тамплиерах?..
- Почему ты спросила?..
- Или как ты... ночь с возлюбленной в спальне, где ложе помнит королей, где любая вещь хранит вековые тайны... Картины, люстра, мебель, пудреница, эта чаша... ваза...
- Да, ты права, сия опочивальня просто дышит историей Франции: старинные полотна кисти неизвестного художника, бюро красного дерева в стиле ампир - первая треть XIX века, стул...
- ...помнит ягодицы современников Наполеона III, - смеялась Ева, слегка касаясь края золотой чаши.
- Это ваза инков... Да, да, и не удивляйся. - Этьен поставил два бокала и бутылку бордо на столик, поддерживающий общий стиль, но изготовленный и приобретённый всего год назад.
- Неужели забыл кровожадный конкистадор, заглянувший на огонёк ордена 'нищих рыцарей'?..
- Да нет, она попала сюда путём обмена из частной коллекции, - Лефевр младший заполнил до половины большие бокалы из тонкого стекла. - Кстати, помнишь картину Шарля Лебрена в Лувре? Вполне возможно, что именно ваза инков позировала художнику, но без гарантий.
Древний сосуд, словно голова инка с бирюзовыми глазницами, пялилась на причудливые тени блуждающие от пламени тающих свечей.
Влюблённый француз опустошил бокал и притянул Еву к себе.
- Луи будет недоволен... - прерывая дыхание, прошептала она, не успев пригубить вина.
- Он будет просто взбешён! - Этьен ронял последние капли рассудка. - Но мы не поставим его в известность... Зачем расстраивать старика...
Внутренние часы Этьена опять остановились. Подданный Франции исчез с радаров бытия.
***
- Чёрт подери, Луи! Устроил здесь проходной двор! - инспектор полиции Персиваль методично прохаживался из стороны в сторону по холлу перед главной лестницей.
- Займись же, наконец, своим делом! Ищи быстрее! - Луи нервно закурил предложенную инспектором крепкую сигарету 'Джитан' и посмотрел в окно на лесистый холм и равнину.
Они были знакомы лет двадцать и общались по-приятельски, без сантиментов.
- Что здесь делает эта орда с фотоаппаратами и камерами? - Персиваль кивнул через окно в сторону съёмочной группы, расположившейся на газоне.
- Днюют и ночуют, чтобы создать очередную историческую небылицу, - бросил старик раздражённо.
- Итак, сигнализация сработала ещё вчера в два часа ночи, а я узнаю об этом только сейчас...