Секунда. Две. Три...
Мертвое тело вместе с лопатой глухо упало на пол. Собака заскулила, забилась под постель – теперь был виден один только облезлый хвост. Фрино взял фужер со столика, опрокинул его себе в горло. Потом точно так же опустошил и второй. Вино было мерзким. День был мерзким. Жизнь была мерзкой.
Откинувшись на спинку кресла, Фрино закрыл лицо руками и судорожно вздохнул.
Для аристократа на Орне убить простолюдина было все равно что пристукнуть муху или комара – вроде живое, но раскаяния не ощущаешь. Убийство же раба приравнивалось к тому, что высший сломал свою личную вещь – неприятная оплошность, с кем не бывает. Но Фрино был неправильным аристократом. Извращенцем. Потому он пытался не смотреть на мертвое тело.
И пусть отец был прав, пусть его слова звучали логично, пусть они подтвердились, пусть… пусть… пусть…
...главное здесь на полу лежал мертвый человек, который раньше был ему приятен. И это сводило с ума.
Глава восемнадцатая, в которой Эйнар беседует с невестой
Эйнар думал, что торжественная встреча Владычицы с женихом – ритуал глупый и нудный, что нужно всего лишь перетерпеть, удерживая маску благопристойности.... но оказалось, он недооценил свою тщеславность.
Оказалось, что всеобщее внимание, вся эта торжественность, прекрасное представление – приводят его в восторг.
Он был бос, в одной серой рубахе до колен, подпоясанной узким синим поясом. Распущенные волосы и никаких украшений – традиционный вид для любых ритуалов, связанных с Владычицей. От этой мнимой простоты Эйнар сначала чувствовал себя голым, даже смущенным. К тому же весь двор смотрел на него, и все, от лоров до слуг, были в своих богатейших нарядах.
Но все шло как надо. Действия, доведенные до совершенства не одним поколением, превращали весь возможный фарс в завораживающее зрелище. И холодно не было – Эйнар холод всегда стойко переносил, а тут еще и был опоен перед ритуалом горячительным настоем, и погода выдалась на удивление хорошая.
Так что Эйнару все нравилось.
Белый узкий ковер, дорожкой раскинутый от внешних стен огромного замка к небольшому дворцу Владычицы, ткала сама Соллит лей Холт. По крайней мере, чисто символически – все же основную работу выполняли слуги. Под пение заключенных в клетки сирен Эйнар ступал по ковру – и тот оставался таким же безукоризненно белым. Считалось, что если жених не подходит невесте, то он оставляет за собой темные следы... и так оно и было. Неугодного избранника Совет Мудрейших проклинал простейшими чарами, и чем больше человек не желало видеть жениха подле Владычицы, тем темнее становились его следы на белом. Обычно никто не избегал участи быть запачканным парой недовольных стариков, но легкую серость отпечатка ступни простить было можно – это лишь значило, что выбор невесты не идеален, но допустим.
Эйнар даже надеяться не смел, что никто не выскажется против... Но ему повезло. Часть Совета принадлежала дяде, кое-кто – ценил самого Эйнара, остальные, быть может, просто считали его удобным... в любом случае, благословение получено от каждого, и теперь так забавно видеть краем глаза всеобщее удивление. И если у Совета оно перемешивалось с подозрениями и тревогой, то большинсво придворных, ничего не знающих о подноготной этой части ритуала, верили – в благословение самой магии, в морских духов или в реинкарнацию в Эйнаре души самого Кайнара Белого – в зависимости от своих убеждений.
Если под ногами Эйнара стелился белый ковер, то над головой, словно нанизанные на нить бусины, светились алые шары. С каждым шагом один из них гас, символизируя прекращение кровавой войны, что когда-то было сделано родом Телламонов. Эту часть, что менялась в зависимости от семьи из которой жених – Авель сам придумал, находя в таком символе особую иронию.
Эйнар шел, медленно и плавно. Сирены в клетках, синекосые, с потрескавшейся чушуей, покалеченные изнутри и оттого безопасные, послушно пели – монотонно и хрипло, словно морской прибой. Прежде чем добраться до Владычицы Эйнару необходимо было пройти испытания – условные. Поймать и отрезать голову рыбе из чана в руках слуги – да так, чтобы не пролить ни капли воды. Спалить пучок ремейских трав, выбрать из горсти обычных камней руду, оборвать ягоды с рябиновой грозди... еще десяток традиционных для простого нортейлского народа мелочей. Маленькие трофеи в дар Владычице. Каждый жест – и Эйнара, и незаметных слуг – уже давно отрепетирован, и, несмотря на дикарскую простоту действий, все выглядело так... культурно. Красиво.