– А теперь лжете вы, – медленно произнесла Рейна, не отрывая завороженного взгляда от ленты у свечи. – Гайнер любит меня больше жизни. Как только он узнает, что вы сделали со мной... – она осеклась, посмотрела на Эйнара и закусила губу. – Как жаль, что в вашей жизни не было столь сильных родственных уз.
Эйнар спешно склонил голову, сдерживая ироничный смешок – любовь Гайнера к родственным узам мало имела отношения. Но с точки зрения Рейны Эйнар словно не желал показывать, как исказилось его лицо от болезненного намека.
О да, ведь юная и невинная лора оказалась не так проста. Она же так умна и проницательна, в первую же встречу, даже с завязанными глазами догадалась, кто тут злодей. Что Авель лор Телламон, такой загадочный, сильный, жестокий, вздумал окончательно разрушить их семью, лишить род Ранетрелов самого дорогого – дочери. Нет, не просто лишить... забрать на время, дать почувствовать отчаяние, а потом предложит сделку – Рейну в обмен… ну, на что-нибудь. Это же Авель, он всегда найдет свою выгоду – сама Рейна-то в таких деталях не разбиралась. Она просто знала сценарий. И поверив в скрытую симпатию старшего Телламона – всего лишь пара жестов и фраз прямиком из ее тайных грез - решила воспользоваться этим. Тоже – поиграть, соблазнить… И заигралась, разумеется.
– Простите...
– За что? Думаешь мне есть дело до твоей жалости, наивная ты девчонка? Я сам погубил свою семью, я просто не мог поступить иначе... и не раскаиваюсь в этом.
– Вы лжете самом себе, си-лор. Вы вечно лжете самому себе.
Пусть в свечах Эйнар и использовал легкий, почти безобидный аналог того же артефакта, благодаря которому выведал имя у «крысы» Воронов, пусть платок, который он с издевкой подарил печальной Рейне на второй день, укреплял чувства, пусть сам Эйнар был почти что совершенным (почти – это для реализма, ведь совершенного совершенства - не бывает) персонажем ее идеальной истории… но он и подумать не мог, как все легко и гладко пройдет.
Рейна влюбилась по уши уже на третий день. Влюбилась, но приятно удивляла выдержкой и просто молча наслаждалась страданиями и терзаниями, продолжая вести себя сдержано. Просто разговаривала, все выпытывала у своего похитителя мечты и разочарования, истории из детства и недавние, столь горькие, победы, пытаясь проникнуть в саму душу Авеля, оправдать для себя все его злодеяния.
Эйнара даже немного пугало насколько она, искренне считая себя добрейшим и справедливейшим человеком, готова была оправдать любую мерзость – и интриги, сгубившие целые семьи, и убийство родного брата с его женой, и насилие над бестолковым, но славным племянником… Последнее сложно было не удержаться и не выдумать, не посмаковать, искренне забавляясь. Эйнар без труда сдерживал смех, рассказывая эти «тайны», он так входил в роль, что сам почти верил.
А вот Рейне было не до смеха. Рейна даже была очаровательна в своей искренности. Разговоры закончились еще на прошлой встрече, когда после очередного обмена насмешливыми приветствиями, похититель и его жертва неловко замолчали, борясь – кто по-настоящему, кто притворяясь, дела ради – со своими чувствами. И Рейна первая – такая храбрая... или же развратная девочка – решилась. Ласково провела ладонью по щеке мужчины, и тот встрепенулся, испугался, разозлился, схватил её почти больно за руки и впился в нежные девичьи губы страстным, жарким поцелуем.
Этот поцелуй Эйнар, перебарывая неприятие, долго репетировал с Мэри – для убедительности.
Сегодня Рейна жаждала продолжить общение в том же духе, потянулась к Эйнару – утешить, должно быть, захотела, или таким замысловатым образом убедить гордого си-лора в том, что он на самом деле раскаивается в своих прегрешениях. Но у Эйнара были другие планы: подразнить, сымитировать тяжелые думы, наговорить гадостей о Гайнере, которого Рейна и сама в душе презирала и просто использовала... повторить в очередной раз свои злодейские планы по шантажу.
– По крайней мере, твой отец уже сходит с ума от беспокойства, – самодовольно сказал он, не обращая внимания, на выжидающую, напряженную, как струна, Рейну, но словно случайно касаясь ее прохладной, нежной руки. – Еще пара дней и он получит письмо с локоном твоих волос и сделает то, что мне нужно...
Хлоп.
Разобиженая и возмущенная лора влепила Эйнару пощечину. Ее глаза яростно горели – огонек свечи отражался.
Он не планировал сегодня вновь лезть с поцелуями или чем-то большим, хотел, чтобы ожидание Рейны продлилось дольше - так ведь еще приятней получить желаемое. Но после такой выходки выбора не оставалось.