Вот как примерно будет звучать знакомая нам с детства сказка «Курочка ряба» в переложении на такой язык (не претендую на гениальность и непогрешимость):
Предрассветный туман, стелившийся голубоватой дымкой над разнотравьем пестрого луга, только-только стал подниматься, когда первые алые лучи восходящего солнца окрасили верхушки деревьев. Небо светлело, и алая полоска на горизонте, становясь все ярче и шире, уже превращалась в раннее утро, и только эти сочные краски и свет заставили проснуться обитателей маленькой деревеньки, приткнувшейся к большому оврагу на опушке темного леса.
Шумно хлопая крыльями, взлетел на плетеную ограду петух, встрепенулся, шурша перьями, и громко закукарекал, и, словно бы в ответ на это рассветное пение откликнулся соседский петух по ту сторону плетня, а следом и другой, чуть дальше, и это многоголосие петушиного крика катилось по тихой, сонной деревеньке, как звонкая перекличка часовых. Прошуршал ветерок в траве, скрипнула не запертая калитка, чу! Отозвался голосистый жаворонок с опушки леса. Природа пробуждалась ото сна.
Сонно нащупав шершавую известку печи по-старчески костистой, сухой ладонью, дед, другой рукой почесывая ноющую поясницу, стал медленно сползать с полатей. Он поставил на прохладное дерево лавки одну босую ногу, затем другую. Покряхтывая, с хрустом разогнулся и, всей грудью вдохнув свежий утренний воздух из открытого окна, зябко поежился - старые косточки привыкли к теплу.
«А ведь надо было бы и поесть, - решил для себя дед, прислушиваясь к собственным ощущениям. - Что-то вон бабка никак не встанет. Уж не заболела ли?» - спросил он себя мысленно. Он спустился на пол, с сомнением посмотрел на дверь комнаты, где спала его старая бабка, но засомневался. «Да нет же, - неожиданно рассердился на себя старик, - вот сначала схожу в курятник, принесу яйцо, сварю его, а уж потом стану ее будить», - решил он. И с этой мыслью он направился в курятник, что стоял у огорода на заднем дворе.
Четвертый абзац, как, наверное, заметил читатель, разительно отличается от предыдущих трех, поскольку написан в стиле внутреннего диалога. Таким описательным стилем в совершенстве владели многие классики. Не будучи знакомы с соционикой (тогда и понятия-то такого не существовало), они, тем не менее, умело обращались ко всем чувствам читателя, создавая картинки визуальные, аудиальные и кинестетические. Такие тексты читать легко, они прекрасно воспринимаются любым читателем, поскольку каждый находит в нем что-то свое.
Верхом мастерства является текст, в котором все три функции совмещены умело и аккуратно.
«Морозец нынче, изо рта парок пыхает, и борода вся заиндевевши. А все равно благодать! Избы стоят крепкие, черные, вдоль заборов - высокие сугробы, и к каждым-то воротам тропочка протоптана. Холмы плавно сбегают вниз и плавно подымаются, белые, волнистые; по заснеженным скатам скользят сани, за санями - синие тени, и снег хрустит всеми цветами, а за холмами солнышко встает и тоже играет радужным светом в синем небе. Прищуришься - от солнышка лучи идут кругалями, поддашь валенком пушистый снег - он и заискрится, словно спелые огнецы затрепетали.»
Это маленький абзац из романа Татьяны Толстой «Кысь». Читаешь, и сразу создается атмосфера, вырисовывается картинка. Богатый язык, сильные сравнения. Кому-то может не понравится откровенная просторечность, но именно она отвечает за функцию внутреннего диалога, поскольку, хотя роман и написан от третьего лица, все события и картинки даны глазами главного героя - Бенедикта. А он мыслит и говорит именно таким языком.
Но есть еще один момент, о котором редко кто упоминает. Берется, например, автор писать исторический роман. Все хорошо: сюжет разработан, идея есть, характеры выписаны, но исторических реалий автор не знает. С трудом представляет: как жилось в ту эпоху обычным людям, и вот он всеми правдами и неправдами пытается уйти от детальных описаний. Заходит главный герой в нищенскую халупу какой-нибудь местной попрошайки, но жилище не описывает. Нет картинки. И сразу понимаешь, что автор блистает только энциклопедической эрудицией, а на деле представления не имеет о реалиях той далекой жизни. Или характеры не выдержаны именно из-за отсутствия исторических знаний. Например, главный герой дает нищей побирушке шиллинг. Чтобы было понятно, в те времена, о которых идет речь, на эти деньги можно было прилично питаться в течение многих дней. То есть, сумма для попрошайки явно большая. Но она кривит рожу и делает вид, будто он ее оскорбил своим подаянием, поскольку, согласно подтексту, который вложил в данную сцену автор, она уже мечтала переспать с джентльменом. Большей нелепицы придумать трудно. Вряд ли джентльмен соблазнится грязной, старой, беззубой попрошайкой, когда рядом - только руку протяни, к его услугам молоденькие трактирщицы.