Пнин умер с спокойствием непорочной совести, он сохранил до последней минуты память и присутствие духа. Он не страшился смерти, ибо она ужасна только злодеям – добрый не ужасается сего последнего жребия и спокойно заносит ногу в вечность! тот, кто в прекрасных стихах сказал:
Мог ли ужасаться ее? Мог ли оставлять с горестью жизнь тот, кто написал сии прекрасные стихи:
Я оплакиваю в нем не поэта славного, но человека доброго, друга истинного, которого я почитал и любил нелицемерно! Ах! титло доброго есть первейшее и достойнейшее человека!
Всякой, кто знал Пнина, согласится, что при великом уме, быстром понятии, чрезмерной памяти, глубоком познании он имел сердце нежное, чувствительное, открытое для дружбы. С такими преимуществами, не всем данными природою, он пользовался всеобщим уважением и любовью. Нашед приятелей, он не терял их никогда; знал тайну привлекать к себе сердца людей и умел в самом дружеском обращении соединять любовь с уважением.
Я говорил о Пнине как о писателе, теперь должен показать ту черту его характера и сердца, которая всегда заставит жалеть о потере сего достойного человека. Будучи весьма небогат, он любил помогать несчастным. С жаром друга человечества всякую скорбь угнетенного людьми или судьбою человека брал он близко к сердцу своему и не щадил ни трудов, ни покоя, ни иждивения для облегчения судьбы несчастных. Он чувствовал, что благодеяние тогда только дорого, когда оно, согласуясь с учением христианским, творится втайне и покрывает завесою неизвестности руку, ниспосылающую благодеяние. «Да не увесть шуйца твоя, что творит десница твоя»[7] – есть первейший долг истинного христианина.
Прости мне, тень поэта! если я слабым пером моим дерзнул изобразить твои добродетели! Не лесть заставила меня писать сии строки – тебя уже нет в сем печальном мире! Благодарность, дружба предводили пером моим. Ах! счастлив бы я был, если бы возмог чем-либо изъяснить ту благодарность и любовь, которыми пылало к тебе мое сердце; если бы возмог когда заглушить то чувство скорби, которое со смертью твоею врезалось в мое сердце и которое никогда уже из оного не изгладится…
6
Первое произведение – несколько искаженная строка из «Оды на суету мира» А. П. Сумарокова, автор второго – неизвестен. Во всяком случае, среди дошедших до нас произведений Пнина этих стихов нет.