Здесь нетрудно заметить сходство между фигурой витийствующего о проливах кадетского интеллигента и блоковским «витией» из «Двенадцати».
После Октября Белый работает на фронте культурного строительства.
Приветствовав социалистическую революцию, Белый остался, однако, совершенно чужд мировоззрению марксизма. Свидетельством этого могут быть выпущенные им в первые годы революции три его книги, объединенные общим заглавием «На перевале». Это — 1) «Кризис жизни», 2) «Кризис мысли» и 3) «Кризис культуры».
В 1921 году, совместно с А. Блоком и Вяч. Ивановым, он издает журнал «Записки мечтателей». Здесь он печатает свои «Записки чудака». Это свое произведение он рассматривает как пролог к «Эпопее — Я», которая должна раскрыть всю историю развития его внутреннего «я» в целой серии романов. Из этой предполагаемой серии он написал «Котика Полетаева» и затем, в 1920 и 1921 годах, «Крещеного китайца». В этих первых двух томах «Эпопеи» Белый показывает историю развития своего «я» одновременно и как историю развития человечества от первобытного мировосприятия до современной культуры.
В это же время Белый подводит итоги своей работе поэта.
В 1919 году он издает сборник стихов «Королевна и рыцари», в который он включил свои стихи 1909–1915 годов. В 1922 году выходит сборник его стихов «Звезда. Новые стихи» — стихи 1914–1918 годов. В том же году выходит сборник его стихов «Стихи о России», в который он включил отдельные стихотворения из своих старых сборников.
Наконец, в 1922 году Белый объединяет, после сильной переработки, все свои стихи в однотомник «Стихотворения» (изд. Гржебина, 1922) и издает «свой последний при жизни самостоятельный сборник новых стихотворений „После разлуки“ (1922). Тема книги „После разлуки“ — острая горечь интимного личного разочарования»[9].
Самым значительным поэтическим произведением Белого этой поры была его поэма «Первое свидание», написанная и изданная в 1921 году. Наряду со сборниками «Звезда» и «После разлуки», явно ведущими Белого к субъективизму экспрессионизма, «Первое свидание» характеризуется выходом из субъективной замкнутости к классической русской поэме и стремлением к широкому объективному изображению героя на фоне реальной исторической среды.
И, несмотря на то, что в «Первом свидании» Белый идеализирует свои юношеские мистические увлечения, несмотря на то, что поэма показывает, что он не освободился от них и теперь, — самый метод изображения действительности, осуществленный в широком конкретном рассказе, полном бытовых подробностей и наблюдательных иронических характеристик, явился следствием нового понимания задач искусства, внушенного Белому революционной современностью.
«Первое свидание» должно сопоставить с параллельными опытами создания мемуарной поэмы — А. Блока («Возмездие») и Вяч. Иванова («Младенчество»).
Поэму Белого отличает не только наблюдательная ирония, но и искусство стиховой инструментовки, в которой средствами изобразительности звука Белый воссоздает ощущение изображаемого. Вот, для примера, несколько строк из «Первого свидания»:
и т. п.
С 1921 по 1923 год Белый пробыл за границей. Там он напечатал ряд своих книг («Глоссолалия», «О смысле познания», «Поэзия слова», «Записки чудака», сокращенный и переработанный «Петербург» и др.,) и издавал журнал «Эпопея» (1922), в котором напечатал свои воспоминания о Блоке.
За границей Белый выступал перед европейской интеллигенцией прежде всего представителем советской культуры.
О тех изменениях, которые произошли в мировоззрении Белого за годы революции, свидетельствуют, например, строки, написанные им по возвращении в СССР из-за границы в 1923 году, — строки, перекликающиеся со стихами Маяковского «О советском паспорте». «Как только, — пишет Белый, — покажешь ты «красный свой паспорт» чиновнику консульства, так уж замечаешь, что нос его передергивает еле заметная судорога, точно нос сдерживает неудержимо щекочущий насморк, как будто из паспорта дует на нос тот сквозняк, образующий насморк… и [я], схватив чемоданы… стал отправляться, сопровождаемый величием презрительного взгляда безглазого метрдотеля и неподдельным сочувствием номерного служителя, выволакивающего чемоданы; служитель сказал: «И это называется демократической страной!» (Ср. у Вл. Маяковского: «как будто ожогом рот», «господин чиновник берет мою краснокожую паспортину», «моргнул многозначаще глаз носильщика», «вещи снесет задаром вам», «жандарм вопросительно смотрит на сыщика, сыщик на жандарма».)
9
К.Н. Бугаева и А.С. Петровский. Литературный архив Белого, «Литературное наследство», 1937, № 27–28, стр. 596.