ВУНДЕРКИНДЫ ИЗ ЦК КПСС[156]
Как в нашей стране появилась политология
Прошло лишь около 50 лет, и политическая наука (политология) получила официальное признание РАН при формировании новых отделений академии. Можно было бы сказать известными словами вождя: дело, за которое боролись поколения энтузиастов, рисковавших нередко своими головами и, что, быть может, не менее важно, карьерами, свершилось. Правда, уже около 10 лет присуждаются степени и докторов, и кандидатов политических наук, собираются отечественные съезды политологов.
История становления нашей политологии полна такой же тоталитарной экзотики, как и, скажем, борьба за генетику, кибернетику, социологию, психологию и другие научные дисциплины, которые не укладывались в рамки официальной идеологии. С генетикой успели управиться уже при Сталине. А политология была заявлена значительно позднее, на излете хрущёвской «оттепели». В 1965 году в «Правде» от 10 января была опубликована моя статья «Политика и наука». Статья Александра Бовина о необходимости политологии появилась в «Красной звезде» 10 февраля.
На наши статьи откликнулись десятки ученых, которые поддержали эту идею, однако в обзоре писем, опубликованных через несколько месяцев в «Правде», уже была предпринята попытка спустить дело на тормозах. Было заявлено, что следует говорить о «марксистско-ленинских политических науках», а не о какой-то самостоятельной дисциплине — политологии. Плохую услугу оказал нам корреспондент «Нью-Йорк тайме». В своей газете он написал, что Ф. Бурлацкий и его «вундеркинды», работающие, между прочим, в ЦК КПСС, предлагают заменить научный коммунизм политической наукой, уже завоевавшей себе признание на Западе.
Но в ту пору наша команда не имела в виду внедрить западные теории и методы в нашу политическую науку. Нас волновало прежде всего изменение политической жизни страны и преодоление сталинского наследия. Еще до выдвижения идеи о политологии мне выпал шанс включить в программу КПСС 1961 года взрывной по тем временам тезис об отмене диктатуры пролетариата, которая служила идеологическим обоснованием массовых репрессий, и о формировании новых институтов общенародного государства. Наверное, это покажется неправдоподобным, но уже тогда нами было выдвинуто предложение о создании суда присяжных как гарантии против возврата к сталинским «тройкам».
Счастливым случаем стало то, что меня и Лена Карпинского решением Политбюро сняли с наших постов в газете «Правда». Это было в 1967 году. Мне запретили выступать в газетах и на ТВ, это длилось почти 15 лет. Тогда я сел за написание фундаментальных работ, чтобы теоретически оснастить нашу идею о новой науке. И вот я принес в Академиздат толстую рукопись под названием «Государство и политика». К счастью, я попал на умного редактора А. Кулькина, который сказал: «Эта книга может выйти в свет только в том случае, если мы ее приспособим к ленинскому юбилею». Я внес необходимые дополнения, раскланиваясь многократно в сторону вождя, и книга вышла в 1970 году под названием «Ленин. Государство. Политика». Здесь, кажется, впервые в нашей литературе были введены в политический оборот и определены такие понятия, как «политическая система», «политическая культура», «политическое лидерство», «элита», «системный анализ», «социологические методы изучения политики» и др.
Новый шаг был сделан, когда я встретился с крупнейшим исследователем фашизма Александром Галкиным. Вскоре мы опубликовали две совместные работы: «Социология. Политика. Международные отношения» и «Современный Левиафан». Затем, уже в соавторстве с другими учеными, прежде всего В. Каленским (который позднее не выдержал давления и эмигрировал в Америку), издали книгу «Политические системы современности».
Тогда же была предпринята попытка институционализировать новую науку. Здесь уместно помянуть добрым словом вице-президента АН СССР Алексея Румянцева. По предложению социолога Геннадия Осипова и по моей инициативе был основан Институт конкретных социологических исследований с двумя направлениями — социологией и политологией. Три месяца тогдашний завотделом науки ЦК КПСС Трапезников отказывался утверждать нас заместителями директора института, но Румянцев настоял. Это было в 1979 году, но уже через 3 года институт по решению ЦК был разрушен, мы с Осиповым сняты с постов, а 120 сотрудников уволены либо сами ушли от греха подальше. Тогда мы, политологи, собрались под одной крышей в Ассоциации политических наук и выдвинули в качестве ее президента Георгия Шахназарова — единственного из нашей команды, кто продолжал работать в аппарате ЦК КПСС. Пользуясь своим положением, он как бы прикрыл крамольное течение и сам опубликовал несколько книг в развитие нашего знания.