Другой великий эротический автор — Эрнест Хемингуэй. Любопытно, что наибольшим влиянием он пользуется у женщин, хотя они и считаются менее подверженными книжным влечениям, нежели мужчины. Сцены из романа «По ком звонит колокол», где герой и героиня занимаются всякой всячиной в спальном мешке, пересказывали и упоминали все милые особы, которых я спрашивал, какой они представляют себе хорошую эротическую литературу. «Хочется заняться тем же». — Не говоря уже о Пьере Луи[9]: его царь Павзол — несомненно, один из шедевров жанра. Но довольно примеров — перейдем к делу.
Что требуется от эротической литературы? Или, иными словами, какова польза от нее?
Полагаю, она должна быть, прежде всего, подготовкой, стимулом и посвящением для всех тех, кого неблагоприятные обстоятельства, неадекватная социальная среда или различные крайности лишили шестнадцатилетней кузины или молодой учительницы сольфеджио; для всех тех, чьи родители более двух десятков лет держали в семье одну лишь семидесятипятилетнюю прислугу. Наконец, для всех тех, кто, раньше времени постарев из-за всеобщего обязательного образования, целиком поглощающего внимание, так и не смог выкроить время для того, чтобы научиться обязанностям человека по отношению к своему и чужим телам. Перефразируя Хэвлока Эллиса[10], можно и впрямь сказать, что эротика — неотъемлемый компонент общественной жизни, соответствующий глубинной потребности тела.
«Взрослые, — писал Хэвлок Эллис, — точно так же нуждаются в непристойной литературе, как дети нуждаются в сказках: она ослабляет гнетущую силу условностей». Замените слово «непристойный» словом «эротический», и вы получите не менее логичное суждение. В своем крупном исследовании, опубликованном в журнале «Родник» в октябре 1946 года, Миллер комментирует тезис Эллиса так: «Это позиция образованного человека, невинность и здравый смысл которого повсеместно признавались выдающимися критиками. Разумеется, поскольку Эллис был англичанином, его преследовали за эти взгляды и идеи в области сексуальности... Начиная с XIX века, все английские писатели, которые отваживались честно и реалистично подходить к данному вопросу, неизменно преследовались и подвергались оскорблениям...»
Конечно, не одни лишь английские писатели навлекают на себя гнев цензоров, которые, неведомо для себя, творят великое зло. Ведь, пытаясь отвратить человека от любви, они неизбежно нацеливают его на противоположный полюс наших страстей — смерть. Опять процитирую Миллера: «По мере развития цивилизации война все явственнее предстает наибольшей разрядкой, предлагаемой обычному человеку. На войне можно спустить пар...» Еще раз укажем на тесную связь между смертью и любовью, так глубоко проанализированную Мишелем Лейрисом[11] в его «Зеркале тавромахии» и часто исследуемую другими авторами, и выразим сожаление о том, что обычно война и в самом деле считается единственной возможной разрядкой, тогда как существуют другие, весьма разумные и гораздо более приемлемые способы. Но раз уж эти начала так близки, нечего удивляться, что война без труда получает признание у всего населения. К тому же война в особенности благоприятствует развитию садизма, который, как я уже говорил, является худшим врагом эротики; в частности, последняя война привела к возрождению рабства и тотального закабаления. Но, раз уж я дважды процитировал Миллера, уточню, что, подобно де Саду, он не может считаться эротическим автором, хотя некоторые отрывки из его произведений и заслуживают этого определения. Чаще всего они относятся, скорее, к медицинской литературе, поскольку он употребляет похабные выражения. Впрочем, Миллер не отстаивает своего права именоваться записным эротическим автором, а, скорее, претендует на звание непристойного писателя, употребляя данный термин в весьма широком смысле (по его словам, непристойность — это экстаз). Однако мадам Клод-Эдмонд Маньи, которая много занимается проклятыми писателями, возражает: «Под непристойностью следует понимать отчаянную попытку писателя поделиться с нами своей точкой зрения, когда ему отказывают обычные литературные приемы». Вернемся к более распространенному значению термина и констатируем, что эротика требует слегка сублимированной или, если можно так выразиться, поэтической непристойности, и ее дозировку крайне трудно соблюсти, ведь нельзя же заставить читателя читать книгу так, как ее следует читать. Имеется в виду, что если читатель захочет начать с XVII-й главы, затем вернуться к III-й, а потом перейти к XII-й, автору останется лишь развести руками. Это неприемлемо. Если мы собираемся написать эротическое сочинение, для начала необходимо допустить, что, подобно всем прочим сочинениям (за вычетом поваренных книг и католических требников), читатель будет читать его в том порядке, в каком оно напечатано. В противном случае рассматриваемый читатель рискует совершенно не понять характера книги, ведь в хорошем эротическом сочинении всегда есть крещендо, которое должно нарастать постепенно, чтобы не схватить читателя за горло и с ходу его не оттолкнуть.
9
Пьер Луи (1870-1925) — французский эротический лирик и прозаик, писал в основном на тему лесбийской любви.
10
Хэвлок Эллис (1859-1939) — английский психолог и писатель. Автор семитомного труда «Исследования психологии пола» (1898-1928).