Гарри успел успокоиться и решил, что наступил подходящий момент, чтобы попросить профессора о личной встрече. Вряд ли они в ближайшее время останутся наедине еще раз.
— Сэр, а вы учились именно там? — он знал это и так, но посчитал такой вопрос хорошим способом перевести разговор в нужное русло.
— Да, в свое время мы учились там с твоим отцом, — на губах профессора появилась улыбка. — Ты, кстати очень похож на него.
— Мне многие говорят это, но я очень мало знаю о нем. Вы не могли бы рассказать о том, каким он был? — Гарри с надеждой посмотрел на своего преподавателя. Он не думал, что тот сможет отказать ему в такой просьбе.
— Конечно, но только, разумеется, не на уроке, — профессор задумчиво нахмурил лоб. — В эти выходные я буду занят, но в следующую субботу с удовольствием приглашаю тебя на чай после ужина.
* * *
— Привет, Хагрид! — Гарри с друзьями стоял пред дверью избушки лесника и наблюдал смену выражений на лице ее хозяина, начиная от удивления и заканчивая откровенной радостью.
— О, привет! Просто так зашли поболтать, или случилось чего? — голос Хагрида одновременно выражал обиду и надежду.
Обида великана была вызвана тем, что ни один из друзей не выразил желание обучаться уходу за магическими существами. Дело в том, что в этом году ученикам было предложено выбрать помимо обязательных предметов, которые они изучали и раньше, и к которым теперь прибавилось изучение жизни обычного или магического мира, еще два предмета из трех возможных, не входящих в основной курс. Друзья дружно решили ходить на нумерологию и руны, поскольку посчитали их более важными, чем уход за магическими существами, а именно последний предмет и должен был в этом году преподавать Хагрид.
Благодаря тому, что зимой удалось покончить с загадкой тайной комнаты Слизерина, с лесника Хогвартса были сняты все обвинения в преступлении, совершенном когда-то Томом Риддлом. Дамблдор, зная любовь Хагрида к зверям, а заодно в виде своеобразной компенсации, предложил великану занять освободившееся место преподавателя по этому предмету. Хагрид явно рассчитывал, что рейвенкловцы, благодаря усилиям которых и стала возможна его реабилитация, с удовольствием будут посещать уроки новоявленного профессора, а когда узнал, что они выбрали другие предметы, то весьма сильно расстроился.
— Хагрид, нам просто захотелось навестить тебя, — Гарри говорил как можно убедительнее. — Ты же не собираешься обижаться на нас, за то, что мы не выбрали твой предмет?
— Ну, того, проходите тогда, — Хагрид сохранял несколько надутый вид. — Хоть чаем вас угощу, раз ко мне на уроки не ходите.
— Нам как раз очень хотелось на них ходить! — горячо воскликнула Гермиона. — Но ты представляешь, профессор Флитвик наотрез отказался подписывать разрешение на изучение ВСЕХ предметов! А без нумерологии и рун нам никак не обойтись в будущем, — в голосе мисс Грейнджер звучала неподдельная грусть.
Когда Гермиона говорила, что ОНИ очень расстроились от того, что придется выбрать только два предмета, она имела в виду в первую очередь себя. Друзей девушки не особенно прельщала перспектива посвящать свое время изучению пусть и магических, но все же животных. Но зато фанатка учебы мисс Грейнджер горевала от самого факта, что ей придется ОТКАЗАТЬСЯ от хоть каких-то предметов с такой силой, что ее переживаний хватило бы на всех четверых.
— Да я понимаю, — Хагрид видел, что Гермиона расстроена вполне искренне, и не мог огорчать ее еще больше своей обидой. — У вас времени и так мало, а тут еще дополнительные уроки. А я хотел вам показать таких замечательных зверюшек!
— Ну, ты же можешь нам их показать и не на уроках, — Гарри постарался не уточнять, что понятия Хагрида об «интересных» животных несколько расходятся с мнением большинства людей. — Мы уверены, что и так их увидим.
Обрадованный тем, что разговор пошел о его любимом предмете, Хагрид с полчаса рассказывал ребятам, каких он замечательных зверей уже успел показать ученикам, а какие еще ждут своей очереди. Несмотря на откровенно неграмотную речь нового профессора, рассказ получился интересным, так как Хагрид прекрасно разбирался в волшебном животном мире и искренне любил всех животных. Особую прелесть рассказу предавало то, что сейчас рядом с учениками не было всех тех монстров, о которых так ласково отзывался великан.
Дав хорошенько выговориться их гостеприимному хозяину, Гарри наконец решил перейти к вопросу о событиях двенадцатилетней давности, который и был основной причиной их прихода в гости.
— Хагрид, помнишь, когда мы с тобой познакомились, ты мне рассказывал на том острове о волшебном мире? — Гарри увидел, как при этих его словах лицо великана приняло довольное выражение.
— Ну дак, конечно, — Хагрид смущенно кашлянул. — Это я на самом деле горжусь, что был первым, кто сказал тебе, что ты волшебник.
— Так вот, ты тогда сказал, что лично забирал меня из развалин дома родителей, — голос Поттера стал немного тише. — Ну… когда они погибли…
— А… да… так оно ж и было, — Хагрид достал огромный носовой платок и шумно высморкался. — Тогда же я тебя и увидал в первый раз. Ну, дак я ж тебе говорил.
— Да, но тогда у меня и так голова пухла от новых впечатлений. А ты не мог бы рассказать нам это сейчас подробнее? — Гарри увидел, что великан слегка нахмурился, и поспешил заранее отклонить возможный отказ. — Пожалуйста, Хагрид, ведь кроме тебя никто не знает, что там происходило, а мне хочется как можно лучше восстановить события того дня.
— Ну, это то понятно, — Хагрид вновь выглядел смущенным. — Ну, ты ж знаешь, рассказчик из меня плохой, ну уж как смогу, я попробую, в общем.
Рассказ нового преподавателя Хогвартса получился пусть и сумбурным, но зато весьма красочным. У Хагрида, жизнь которого не отличалась богатством новых впечатлений, те события прекрасно отложились в памяти, и сейчас картины той ночи как живые всплывали перед друзьями.
Внезапный визит Дамблдора к леснику в праздничную ночь, сообщение о гибели Джеймса и Лили Поттеров от руки Того-кого-нельзя-называть, а затем и об исчезновении самого убийцы и отправка Хагрида порталом в Годрикову лощину послужили прелюдией к основному рассказу.
Ребята, казалось, вживую видели, как лесник осторожно подкрадывается к дому Поттеров и как дергается, увидев на его месте развалины. Но ведь черной метки над домом не было, значит, еще оставалась надежда на лучшее! Может быть, Дамблдор на этот раз ошибся! И Хагрид, забыв об осторожности, бросается к дому. Но уже через несколько шагов он понимает, что надежда оказалась ложной — у самого входа он видит тело Джеймса. Видимо, тот пытался задержать врага, но не сумел ничего противопоставить ужасу волшебного мира.
Вдруг из-под обломков раздается детский плач — значит, Гарри все же выжил, а может быть, и Лили тоже! Хагрид своими огромными руками раскидывает в сторону куски стен и потолка, стараясь прорваться к маленькому Поттеру. Вот уже виден кусок детской кроватки, и тут он натыкается на женское тело. Хагрид переворачивает его и с трудом узнает в изувеченном трупе красавицу Лили. Увы, но, похоже, малыш Гарри остался круглым сиротой. Великан продолжает методично расчищать дорогу к младенцу и находит еще одни останки. Под обгоревшим обрывком черного плаща валялась кучка пепла. Великан неверяще смотрит на нее, и внезапно его охватывает дрожь. Только в эту секунду он наконец понимает, что человека, несколько лет наводившего страх на магическую Британию, больше нет.
Но новые крики ребенка выводят лесника из ступора, и он добирается до малыша. Быстро осмотрев маленькое тельце и не найдя никаких видимых повреждений, кроме странного шрама на лбу, Хагрид облегченно вздыхает и выносит ребенка из развалин дома. К счастью, рядом с кроваткой стояла и корзинка с пеленками и какой-то детской одеждой, что не укрылось от зоркого глаза Хагрида, который понял, что директор отправил его забирать ребенка, не обеспечив ни запасом детской еды, ни защитой малыша от осенней непогоды. Мальчик наверняка замерз бы, находясь практически голым в холодную октябрьскую ночь, но Хагрид сообразил запихать его себе под куртку, где вполне мог бы поместиться не только годовалый младенец, но и нынешний Гарри.