Одним словом, книга эта объясняет, почему влияние сказок на то, что можно назвать внутренним ростом ребенка, носит столь важный и столь позитивный характер.
Наслаждение, переживаемое нами, когда мы позволяем себе ощутить рождающийся в душе отклик на сказку, очарование, которое мы испытываем, вызвано не ее психологическим содержанием (хотя отчасти и им тоже) — оно связано с ее литературными достоинствами, достоинствами самой сказки как произведения искусства. В противном случае она не оказывала бы психологического воздействия на ребенка.
Уникальность сказки состоит не только в особенностях ее литературной формы, но и в том, что этот тип произведения доступен ребенку, как никакой другой. Каждый понимает сказку (и то же справедливо относительно других подлинных произведений искусства) по-своему; более того, понимание не будет совпадать у одного и того же человека в разные моменты его жизни. Из одной и той же сказки ребенок будет вычитывать разные смыслы в зависимости от интересов и потребностей, испытываемых им в данный момент. При случае он вернется к уже прочитанному тексту, когда окажется готов расширить прежние смыслы или заменить их новыми.
Как и любое другое подлинное произведение искусства, сказка многогранна: в ней есть немало того, что достойно внимания исследователя, помимо психологического значения и воздействия, которое она оказывает и которому посвящена эта книга. Так, в сказках находит выражение наше культурное наследие, и именно в форме сказки ребенок воспринимает сообщения, исходящие от него[3]. Также можно посвятить целую книгу теме, которую мы ниже лишь затронем, — уникальному вкладу, который способны внести — и вносят — сказки в образование ребенка с точки зрения морали.
Фольклористы подходят к сказке в соответствии с задачами своей научной дисциплины, иначе видят ее лингвисты и литературные критики. К примеру, любопытно, что, согласно некоторым суждениям, волк пожирает Красную Шапочку подобно тому, как ночь поглощает день, луна закрывает собой солнце во время затмения, зима сменяет собой теплое время года, божество поедает принесенную ему жертву и так далее. Сами по себе подобные суждения интересны, но, очевидно, не принесут особенной пользы родителю или наставнику: их интересует, что могут значить сказки для детей. А жизненный обиход ребенка, в конце концов, весьма далек от представлений о мире, в центре которых оказываются природные процессы или небесные божества.
Сказки также насыщены религиозными мотивами, многие библейские сюжеты близки сказочным. Сознательные и бессознательные ассоциации, вызываемые сказками у того или иного читателя, зависят от его общих представлений и от того, что его заботит. Соответственно, люди религиозные обнаружат в сказках много такого, что будет важно для них, но останется не упомянуто в этой книге.
Большая часть сказок сложилась в те времена, когда религия составляла важнейшую часть жизни; по этой причине так или иначе, прямо или косвенно сказки связаны с религиозной тематикой. Истории из цикла «Тысяча и одна ночь» то и дело отсылают читателя к исламу. Религиозный характер имеет и содержание множества западных сказок, но большая часть их ныне не в чести и остается неизвестна широкой публике. Причина кроется в том, что эта тематика не вызывает почти ни у кого из читателей ни общих, ни индивидуальных ассоциаций. К примеру, одна из лучших сказок сборника братьев Гримм «Приемыш Богоматери»[4] в наши дни почти забыта. Начинается она в точности как «Гензель и Гретель»: «На опушке большого леса жил дровосек со своей женой». Как и в первой сказке, супруги до того бедны, что не могут более ни прокормиться сами, ни прокормить трехлетнюю дочь. Их бедствия тронули Деву Марию; она является им, предлагает взять на себя заботу о девочке и забирает ее на небеса. Девочке хорошо живется на небе, покуда ей не исполняется четырнадцать. В это время (здесь приходит на ум совершенно другая сказка — «Синяя Борода») Дева Мария вручает ей ключи к тринадцати дверям и разрешает отпирать все, кроме одной. Девочка не в силах удержаться от искушения; поддавшись ему, она отказывается сознаться в этом и лжет. За это она лишается дара речи и должна вернуться на землю, где претерпевает несколько тяжких испытаний; ей грозит смерть на костре. В этот миг, когда единственное ее желание — покаяться в своем прегрешении, способность говорить возвращается к ней, и Пресвятая Дева дарует ей счастье на всю оставшуюся жизнь. Сказка учит, что дар речи, используемый во зло, ведет нас лишь к гибели. Если мы лживы, лучше лишиться его, как то случилось с героиней сказки. Но слово правды, произнесенное в покаянии, и исповедание грехов возрождают нас.
3
Приведем пример. В сказке братьев Гримм «Семь воронов» семеро братьев исчезают и становятся воронами, когда появляется на свет их сестра. Чтобы крестить девочку, нужно было принести воды из колодца в кувшине, и пропажа кувшина становится тем роковым событием, с которого начинается история. Церемония крещения также служит провозвестием христианства. Можно увидеть в семерых братьях то, что должно исчезнуть, чтобы дать возможность появлению христианства. В этом случае они являют собой дохристианский, языческий мир, где семь планет символизировали семь древних небесных божеств. Тогда новорожденная девочка — это новая религия, развитие и распространение которой возможно только в том случае, если старые догмы не помешают этому. С приходом христианства братья, символизирующие язычество, низвергнуты во тьму. Но в обличье воронов они обитают в горе на краю света. Подразумевается, что они продолжают существовать в подземном, подсознательном мире. Они обретают человеческий облик лишь благодаря тому, что сестра жертвует ради них одним из пальцев. Здесь мы видим соответствие христианской идее: лишь тот, кто в случае нужды добровольно пожертвует рукой или глазом, мешающими ему достичь совершенства, войдет в царствие небесное. Новая религия, христианство, может дать свободу даже тем, кто ранее придерживался языческих верований.
4
Пер. П. Полевого. Цит. по изд.: Гримм Я., Гримм В. Полное собрание сказок и легенд в одном томе. М., 2015. С. 19–23.