3. То же, что мы называем достоинством, в зависимости от разнообразия предметов или как бы сходится в единой точке, так что даже при малейшем отклонении действие неизбежно становится порочным, или же допускает больший простор, так что есть возможность поступать соответственно и потому похвально, а также допускать отступления, не вызывая порицания, и даже поступать как-либо иначе. Вообще, в то время как переход от бытия к небытию не имеет промежутка, между вещами противоположными, каковы, например, белое и черное, имеется всегда нечто промежуточное или смешанное, равно удаленное от обеих крайностей. К этому последнему роду вещей обычно относятся преимущественно как божеские, так и человеческие законы, притом таким образом, что нечто само по себе лишь похвальное становится даже должным. Выше, однако же, мы указали, что при исследовании существа естественного права вопрос состоит именно в том, возможно ли совершить тот или иной поступок, не нарушая справедливости; под несправедливостью же следует понимать все то, что с необходимостью противоречит разумной и общительной природе человека.
4. Самые первые побуждения природы ничуть не противоречат войне, даже, напротив, скорее ей благоприятствуют. Самая цель войны – сохранение в неприкосновенности жизни и членов тела, сохранение и приобретение вещей, полезных для жизни, вполне соответствует первым побуждениям природы; и если ради этого окажется необходимым прибегнуть к силе, то это никоим образом не противоречит первым побуждениям природы, поскольку даже отдельные животные наделены от природы достаточными силами и средствами, чтобы обеспечить себе самосохранение. Ксенофонт говорил: «Все породы животных так или иначе приспособлены к борьбе, что им внушено самой природой». В отрывке из поэмы «Об уженьи рыбы» встречаются следующие стихи:
Гораций сказал:
А у Лукреция сказано пространнее:
То же самое Гален выражает так: «Мы видим, как каждое животное пользуется для самозащиты наиболее действенными средствами. Ведь и теленок угрожает еще не отросшими у него рогами, и жеребенок брыкается еще не затвердевшими копытами, и котенок пытается кусать еще не окрепшими зубами». И тот же Гален в книге первой о назначении членов тела замечает, что человек есть животное, рожденное для мира и войны, хотя он и не наделен от рождения средствами нападения и защиты, но имеет руки, приспособленные как для изготовления оружия, так и для обращения с ним. Мы видим, как дети, которых этому никто не научил, действуют руками вместо оружия[76]. Так и Аристотель в сочинении о строении животных (кн. IV, гл. 10) говорит, что рука дана человеку взамен копья, взамен меча и любого иного оружия, поскольку он может взять и держать рукой все, что угодно.
5. Здравый же разум и природа общества, привлекаемые нами к исследованию на втором, хотя и на более почетном месте, воспрещают применение не всякого насилия, но только того, которое несовместимо с самим обществом, то есть которое нарушает чужое право. Ибо общество преследует ту цель, чтобы пользование своим достоянием было обеспечено каждому общими силами и с общего согласия. Легко понять, что это имело бы место, если бы даже не была введена частная собственность (как теперь она называется), так как ведь жизнь, члены тела и свобода так же составляли бы достояние каждого, а потому и всякое посягательство на них со стороны другого было бы уже нарушением справедливости. Оттого-то каждому, впервые захватившему вещь, находившуюся в общем пользовании, предоставлено право пользования и потребления сообразно с потребностями его природы; если же кто-нибудь исторгнет у него такое право, то совершит правонарушение. Это же самое право гораздо легче усвоить теперь, после того как по закону и обычаю собственность приобрела свойственную ей форму; это я намерен выразить следующими словами М. Туллия Цицерона в его трактате «Об обязанностях» (кн. III): «Если бы каждый член нашего тела обладал сознанием и считал бы возможным поживиться за счет благосостояния соседнего члена, то неизбежно вследствие такого образа действия все тело пришло бы в упадок и погибло бы. Так точно, если кто-либо из нас похитит для себя блага, принадлежащие другим, или утащит у кого-либо, что сможет, ради собственного оБогащения, то человеческое общество и общежитие неизбежно погибнут; ибо каждому предоставлено приобретать необходимое для жизни предпочтительно перед другим, однако же не вопреки природе. Природа же не терпит того, чтобы мы увеличивали наши возможности, средства и богатства грабежом других».
75
У Марциала:
Порфирий в трактате «О воздержании от мяса животных» (кн. III) пишет так: «Каждому животному известны как слабейшие, так и сильнейшие его части. За первые оно опасается, последними пользуется, как, например, леопард – зубами, лев – когтями и зубами, лошадь – копытом, бык – рогами». Златоуст в слове «О статуях» (XI) высказывает мысли, совершенно согласные с приведенными в тексте из Галена, а именно – следующие: «Лишенные разума животные, однако же, вооружены от природы, как, например, бык – рогами, вепрь – зубами, лев – когтями. Мне же Бог вооружил не природу моего тела, но дал оружие вне его, тем самым показывая, что человек – существо кроткое и что я должен пользоваться этим Оружием не в любое время. Ибо часто я откладываю копье, иногда же опять берусь за него. Дабы мне быть свободнее и не связанным и не носить его всегда с собой, он сотворил его отдельно от моей природы».
76
Кассиодор («О душе»): «А так как человеческое тело не вооружено для защиты ни рогами, ни зубами, ни проворными ногами, как прочие животные, то ему даны мощное туловище и сильные руки, чтобы от нападения защищаться рукой и противодействием собственного тела, как своего рода щитом».