Представление Эпикура о двух аспектах наслаждения противостояло, по-видимому, не только перипатетическому, но и стоическому учению. Это хорошо видно из одного обращенного против эпикурейцев стоического аргумента, который приводит Диоген Лаэрций[904]. В этом аргументе идет речь о первом естественном побуждении живого существа, из которого эллинистические философы выводили свои концепции конечной цели. По словам Диогена, стоики в отличие от эпикурейцев полагали, что это побуждение направлено не на наслаждение, а на сохранение и поддержание естественного состояния; наслаждение же, по их мнению, — это лишь «последствие» (ἐπιγέννημα) удовлетворения первого побуждения. Однако с точки зрения эпикурейцев, поддержание естественного состояния — это и есть наслаждение. Стоический аргумент, таким образом, строится на ином, более узком значении понятия «наслаждение»: стоики называют этим словом только психическое (или, вернее, ментальное) состояние, сопутствующее физическому удовлетворению, в то время как для эпикурейцев само удовлетворение также является наслаждением[905].
Два аспекта эпикурейского понятия наслаждения — физический и эмоциональный — часто упоминаются в источниках. Так, например, Плутарх говорит, что эпикурейцы «подпирают наслаждение тела радостью души»[906]. В другом месте — в уже приводившемся нами пассаже из диалога «Невозможно жить приятно…» (1090a) — Плутарх передает утверждение Эпикура, что «хорошее состояние тела (ἡ τῆς σαρκὸς εὐστάθεια) — источник всякой радости (χαρά)»; причем, как видно из следующих его слов, выражение ἡ τῆς σαρκὸς εὐστάθεια синонимично выражению εὐσταθὲς σαρκὸς κατάστημα, и, таким образом, два элемента этой фразы (εὐστάθεια / εὐσταθὲς κατάστημα и χαρά) совпадают с двумя аспектами наслаждения в разбираемой нами цитате из Эпикура у Диогена Лаэрция. Об этих же двух аспектах наслаждения говорится и у Цицерона в диалоге «О пределах блага и зла»: «Ведь поскольку, освобождаясь от страдания, мы радуемся самому этому освобождению и отсутствию любого тягостного ощущения, а все то, чему мы радуемся, есть наслаждение… то всякое снятие страдания справедливо называется наслаждением»[907]. Наконец, что касается второй, эмоциональной стороны наслаждения, то ее подробно описывает Лукреций[908], рассказывая о «движениях чувства», возникающих в душе и затем захватывающих весь человеческий организм.
В приведенных нами примерах «катастематическое» наслаждение является наслаждением телесным и соответствует ἀπονία во фразе Эпикура. По-видимому, суть цитируемых Диогеном Лаэрцием слов Эпикура заключается как раз в том, чтобы признать отрицаемые перипатетиками и стоиками телесные наслаждения, связанные с восстановлением организма. Однако, как следует из этой цитаты, Эпикур называл «катастематическим» наслаждением также и определенное состояние души — «безмятежность» (ἀταραξία). Обычно такую характеристику ἀταραξία объясняют аналогией этого состояния души с телесной ἀπονία: подобно тому как тело получает наслаждение, избавившись от голода и жажды, душа наслаждается, освободившись от страхов и волнений, и в этом случае можно точно так же говорить о хорошем «состоянии» (κατάστημα). При такой интерпретации ἀταραξία должна представляться пассивной и механической стороной наслаждения, которой сопутствует активная эмоциональная реакция души — радость. Возможно, однако, что определение ἀταραξία как «катастематического» наслаждения вызвано другой причиной. Дело в том, что, говоря о κατάστημα, Эпикур всегда имеет в виду состояние тела и никогда не называет этим термином состояние души. С другой стороны, ἀταραξία неоднократно связывается с ἀπονία иным образом: под «безмятежностью» Эпикур понимает уверенность человека в том, что он будет получать телесные наслаждения в будущем[909], т. е. ἀταραξία преподносится как состояние души, имеющее ἀπονία своим предметом. Если такая интерпретация верна, то разбираемой фразе Эпикура совершенно соответствует та полная картина наслаждений, которая описана в одном высказывании эпикурейцев у Плутарха[910]: «Хорошее состояние тела и уверенное его ожидание [т. е. безмятежность. — Б. Н.] приносят величайшую и самую надежную радость тем, кто умеет думать» (τὸ γὰρ εὐσταθὲς σαρκὸς κατάστημα καὶ τὸ περὶ ταύτης πιστὸν ἔλπισμα [т. е. ἀταραξία. — Б. Н.] τὴν ἀκροτάτην χαρὰν καὶ βεβαιοτάτην ἔχειν τοῖς ἐπιλογίζεσθαι δυναμένοις).
Итак, с нашей точки зрения, «катастематическое» и «кинетическое» наслаждение в цитируемой Диогеном Лаэрцием фразе Эпикура — это не два различных наслаждения, а два сосуществующих аспекта, две стороны одного наслаждения. Высказываемая здесь идея о двух аспектах наслаждения крайне важна для эпикурейской теории высшего блага. Рассматривая наслаждение не только как субъективное переживание, но и как объективное физическое состояние организма, Эпикур может показать, каким образом оно способно служить универсальной объективной целью, определяющей человеческие поступки и придающей целостность и единство человеческой жизни[911].
905
Рист (
906
τὸ μὲν ἡδόμενον τῆς σαρκὸς τῷ χαίροντι τῆς ψυχῆς ὑπερείδοντες («Невозможно жить приятно…» 1089e).
907
nam quoniam, cum privamur dolore, ipsa liberatione et vacuitate omnis molestiae gaudemus, omne autem id, quo gaudemus, voluptas est, doloris omnis privatio recte nominata est voluptas (I 37).
909
См. фактическое отождествление ἀταραξία с твердой уверенностью (πιστὸν καὶ βέβαιον ἔλπισμα) в телесных наслаждениях и в ἀπονία у Плутарха («Невозможно жить приятно…» 1088e; 1089e; 1090a—b).
911
«Катастематическое» наслаждение можно отождествить с тем объективным «диспозициональным» аспектом наслаждения, значение которого для этической теории Эпикура подчеркивает Мицис — см.: