V. 13. Чтобы начать с самого простого, мы обратимся сперва к учению Эпикура[42], прекрасно известному большинству читателей, и ты сможешь убедиться, что мы изложим его с такой полнотой, с которой не делают этого даже его приверженцы, ибо мы стремимся отыскать истину, а не изобличить какого-то нашего противника. Учение Эпикура о наслаждении однажды было прекрасно изложено Луцием Торкватом, человеком широко образованным, защищавшим его от моих возражений в присутствии Гая Триария, очень серьезного и образованного молодого человека.
14. Когда они приехали ко мне в Куманское поместье с визитом, у нас завязался сначала разговор о литературе, которой оба они весьма интересовались. А потом Торкват сказал: «Раз уж мы застали тебя, и у тебя оказалось немного свободного времени, мне бы хотелось услышать, почему ты, хотя и не питаешь ненависти к Эпикуру, подобно едва ли не всем, кто не признает его учения, но все же не принимаешь учения того, кто, по моему убеждению, единственный постиг истину, освободил человеческий ум от величайших заблуждений и дал все, что необходимо для подлинно счастливой жизни (bene beateque vivendi). Как я полагаю, он не нравится тебе, равно как и нашему Триарию, потому что пренебрегает всеми ораторскими украшениями, столь любимыми Платоном, Аристотелем и Феофрастом[43], ибо я с трудом могу поверить, что тебе его мысли[44] не представляются истинными».
15. Я ответил ему: «Подумай, Торкват, как сильно ты заблуждаешься! Язык этого философа меня ничуть не раздражает, потому что слова его выражают то, что он хочет сказать, и говорит он совершенно понятно для меня. Да я и не считаю красноречие лишним для философа, если он им обладает, но и не требую слишком настойчиво, если его нет. Меня он не удовлетворяет по существу, и притом в очень многих пунктах. Но сколько людей, столько и мнений[45], и мы тоже можем ошибаться». «Так чем же он тебя не удовлетворяет? — спрашивает он. — Ведь я считаю тебя справедливым судьей, разумеется, в том случае, если ты достаточно хорошо знаешь, что он говорит».
16. Я ему отвечаю: «Если ты только не думаешь, что Федр или Зенон меня вводили в заблуждение (а я слушал и того и другого)[46] и не смогли мне доказать ничего, кроме их верности своему учению. Мне достаточно хорошо известны все положения Эпикура. Вместе с Аттиком мы часто слушали обоих указанных мною философов, причем Аттик восхищался и тем, и другим, Федра же он просто любил[47]. Мы ежедневно обсуждали с ним то, что услышали. И у нас никогда не возникало вопроса о том, понял ли я что-нибудь, но только о том, убедило ли меня это или нет».
VI. 17. «Так в чем же дело, — говорит он, — я очень хотел бы услышать, что́ именно ты не принимаешь?» «Прежде всего, — говорю я, — в физике[48], которой он особенно гордится, он совершенно несамостоятелен, повторяет мысли Демокрита[49], изменив их лишь очень немного, но делает это так, что именно то, что хочет исправить, он, как кажется мне, искажает. Демокрит полагает, что так называемые атомы, то есть неделимые в силу плотности тела[50], носятся в бесконечной пустоте, где нет ни верха, ни низа, ни середины, ни конца, ни начала[51], и при этом, сталкиваясь в своем движении, они сцепляются, что и образует все то, что существует и что мы видим[52]; и это движение атомов мыслится не имеющим никакого начала, а происходящим вечно[53].
18. Эпикур там, где он следует за Демокритом, почти не оступается. Впрочем, я не принимаю многого у них обоих, и прежде всего у меня вызывает возражение то, что, имея перед собой два важнейших вопроса, касающихся природы сущего, а именно: что есть материя, из которой возникает все сущее, и какова та сила, которая создает его[54], — о материи они говорят, оставляя при этом без внимания движущую силу и причину возникновения вещей[55]. Но это их общий недостаток. Слабость же самого Эпикура заключается в том, что он, представляя эти неделимые и плотные тела несущимися вниз под действием собственной тяжести по прямой (таково естественное движение всех тел)[56].
19. Далее, понимая, что если бы все падало прямо вниз и притом, как я уже сказал, по прямой, то никогда ни один атом не мог бы столкнуться с другим, сей хитроумный муж придумывает такой ход: атом де отклоняется совсем немного[57], на самое малое, какое только может быть, расстояние[58], таким образом образуются соединения, сплетения, сцепления атомов между собой в различных сочетаниях, и из этого создается весь мир и все отдельные его части, из которых он складывается. Эта выдумка мало того, что детски наивна, но она и не достигает своей цели, ведь само это отклонение мыслится совершенно произвольно (он говорит, что атом отклоняется без всякой причины, а разве может быть что-нибудь более недостойным для естествоиспытателя, чем утверждать, что нечто происходит без причины?). И он без всяких оснований лишает атом этого естественного движения всех тел, обладающих тяжестью, устремляющихся, как он же сам постулировал, по прямой вниз. Но он не достиг и того, ради чего он все это выдумал.
43
[2] Эпикур стремился к ясности и простоте языка и пренебрегал стилистическими украшениями, что вызывало упреки у его оппонентов. Ср. II 27; Диоген Лаэрций X 13 и др. (фрагменты, касающиеся этой темы, собраны в кн.:
44
[3] Букв.: «то, что он чувствует» (quae senserit ille) — возможно, намек на учение Эпикура об ощущениях как критерии истины (см. I 22).
46
[5] Цицерон учился у Федра еще будучи мальчиком в Риме и позднее в Афинах («Письма к близким» XIII 1). О Федре см. также V 3; «О природе богов» I 93; о Зеноне — «О природе богов» I 93, «Тускуланские беседы» III 38.
48
[1] Критическое изложение философии Эпикура имеет трехчастную структуру: сначала Цицерон рассматривает физику (17—21), затем логику (22) и наконец этику (23—25). Это разделение философии на три части было принято в эллинистическую эпоху в стоической и академической школах. Подробнее см. примеч. 1 к гл. IV пятой книги [в электронной публикации примечание 16 к V книге].
49
[2] Распространенный упрек Эпикуру. Ср.: Цицерон «О природе богов» I 73 и 120; Плутарх «Против Колота» 3, 1108e—f; Диоген Лаэрций X 3—4.
50
[3] Атомисты объясняли делимость тел наличием в них пустоты — брешей, через которые может происходить распад (см.:
51
[4] См. Лурье фр. 361. Мнение Эпикура о низе и верхе в бесконечном пространстве см. в примеч. 9 [прим. 31].
52
[5] Ближайшая параллель этому месту — Плутарх «Против Колота» 8, 1110f—1111a (частично = Лурье фр. 179): «Субстанции, беспредельные по числу, неделимые и не имеющие различий, кроме того, не воздействующие на других и не поддающиеся воздействию, носятся, рассеянные в пустоте. Когда же они приближаются друг к другу или наскакивают или зацепляются друг за друга, то из этих сборищ атомов одно кажется водой, другое — огнем, третье — растением, четвертое — человеком, но на самом деле все является лишь атомами, которые он называет ἰδέαι, и ничем другим». Плутарх имеет в виду мысль Демокрита о том, что следует различать первичные свойства (величину и форму), присущие атомам и реально существующие, и вторичные свойства, такие как цвет, запах, вкус и т. п., которые не существуют на самом деле, но являются лишь произвольными и субъективными конструкциями наших органов чувств, накладываемыми на то, что в действительности является лишь совокупностью атомов и пустоты. См. также Лурье фр. 440 и 441. Эпикур, хотя также отрицал существование вторичных свойств на уровне атомов и наделял ими только составные ощущаемые тела, тем не менее признавал реальность этих свойств (см. «Письмо Геродоту» 68 сл.). В разбираемом месте Цицерон либо сознательно соединяет эти две точки зрения — Эпикура («то, что существует») и Демокрита («то, что мы видим»), либо же неправильно передает мысль Демокрита, отождествляя реально существующее и видимое вместо того, чтобы противопоставить их друг другу.
53
[6] О вечном движении атомов у Демокрита см. Лурье фр. 298 и 300, у Эпикура — «Письмо Геродоту» 43.
54
[7] Идея Аристотеля (ср., например, «О душе» 430a) и стоиков (см. Диоген Лаэрций VII 134; Секст Эмпирик «Против ученых» IX 75—76; Сенека «Письма» LXV 2). В «Академических исследованиях» (I 24) Цицерон, следуя Антиоху Аскалонскому, приписывает это учение о двух принципах сущего древним академикам и перипатетикам.
55
[8] vim et causam efficiendi. Ср. греч. τὸ αἴτιον καὶ ποιητικόν (Аристотель «О душе» 430a12), τὸ ποιηετικὸν αἴτιον (Александр Афродисийский. Комментарии к «Метафизике» Аристотеля с. 178 Hayduck) и ποιητικὴ δύναμις, (Филон Александрийский «Об Аврааме» 121, «О бегстве и обретении» 95 и др., ср. также Секст Эмпирик «Против ученых» IX 75 = Stoicorum veterum fragmenta / Ed. von Arnim (SVF) II фр. 311; Александр Афродисийский «О смешении» с. 225, 226 Bruns = SVF II 1044 и 1047).
56
[9] В отличие от Демокрита, предполагавшего движение атомов «по необходимости», Эпикур считал, что причина движения — вес атома, заставляющий его двигаться сверху вниз. См. Эпикур «Письмо Геродоту» 61; Лукреций II 216 сл. Основанием для этого мнения служит опытное знание о движении всех видимых плотных тел: представление о естественном движении видимых плотных тел сверху вниз распространяется на невидимые плотные тела «по подобию» (о теории умозаключений «по подобию», сформулированной в трактате эпикурейца Филодема «О знаках», см. в примеч. 6 к гл. IX [прим. 68]). Разумеется, в бесконечной вселенной не может быть абсолютного низа и верха, поэтому, говоря о движении вниз, Эпикур имеет в виду направление движения относительно стоящего на земле человека (см. «Письмо Геродоту» 60).
57
[10] В сохранившихся сочинениях Эпикура ничего не говорится о произвольном отклонении атомов, однако эту теорию часто приписывают ему более поздние авторы (см., например, Лукреций II 216 сл.). Суть теории отклонения состоит в следующем. Обычно атом движется сверху вниз по прямой линии. Толщина этой линии минимальна (Эпикур утверждал о существовании не только физически неделимых тел, но и математически неделимой минимальной величины), и к ней прилегают другие параллельные линии. В любой момент своего движения атом может отклониться на минимальное расстояние, т. е. перескочить на соседнюю линию, продолжая при этом двигаться вертикально, но уже по новой траектории (см.:
Согласно Цицерону и Лукрецию, Эпикур ввел понятие отклонения для того, чтобы объяснить, каким образом атомы, при том что все они должны двигаться по прямым в одном направлении и с одинаковой скоростью (важная деталь, о которой ничего не говорит Цицерон, но которая упоминается Лукрецием), все же начали сталкиваться друг с другом. Однако сам Эпикур предлагает для этой проблемы значительно более простое решение: движение атомов существовало вечно, а значит, они вечно сталкивались между собой, и первого столкновения, которое нуждалось бы в специальном объяснении, просто не было («Письмо Геродоту» 44). Так что, скорее всего, теория отклонения стала использоваться для объяснения столкновений между атомами достаточно поздно. Исходно же, по-видимому, она была связана с иной проблемой — проблемой свободы воли. Поскольку, по мнению Эпикура, деятельность души определяется движением атомов, физический детерминизм неизбежно влечет за собой детерминизм в сфере человеческого поведения: человеческие поступки оказываются подчинены строгим и нерушимым физическим законам. Однако существование свободной воли, представляющееся Эпикуру очевидным фактом, говорит о том, что не всякое движение должно быть причинно обусловлено, и заставляет допустить произвольное отклонение атомов. См. Филодем «О знаках» XXXVI De Lacy; Цицерон «О судьбе» 22; Лукреций II 251 сл. (это доказательство — типичный пример умозаключения о неявном на основании очевидного, подробнее см. примеч. 6 к гл. IX [прим. 68]), см. также примеч. 1 к гл. XIX [прим. 132].
Теория отклонения атомов, при всей своей очевидной спекулятивности, удивительным образом оказывается верной. Современная квантовая физика признает, что в поведении элементарных частиц действительно есть определенная степень непредсказуемости, и этот факт позволяет допустить недетерминированность человеческих действий, не вступая при этом в противоречие с физическими законами. Ср. одно замечание на сей счет Б. Рассела, которое поразительно напоминает мысли Эпикура: «И поскольку, согласно квантовой физике, не существует физических законов для определения того, по какому из возможных путей данный атом будет двигаться, мы можем представить себе, что в мозгу выбор между возможными путями определяется психологической причиной, называемой волением» (
58
[11] quo nihil posset fieri minus. Этими словами Цицерон передает понятие неделимой минимальной величины (τὸ ἐλάχιστον) которое вводилось Эпикуром, чтобы разрешить парадоксы, основанные на идее бесконечной делимости пространства. См. Эпикур «Письмо Геродоту» 56—59; Лукреций I 746—749, 599 сл. Об отклонении атома на минимальную величину см. также Лукреций II 243 сл.; Филодем «О знаках» XXXVI De Lacy; Цицерон «О судьбе» 22.