О предопределении святых

Аврелий Августин О предопределении святых

Первая книга к Просперу и Иларию

Глава 1

1. Мы знаем, что апостол сказал в Послании к Филиппийцам: «Писать вам о том же для меня не в тягость, а для вас назидательно» (Фил. 3, 1). Однако он же говорил, когда писал Галатам: «В остальном никто не утруждай меня», или, как читается во многих кодексах: «Никто не отягощай меня» (Гал. 6, 17). Ибо он видел, что достаточно потрудился у них служением своего слова, насколько считал это для них необходимым. Со своей стороны, признаюсь: мне тягостно, что некоторые не покоряются столь многим и очевидным божественным речениям, коими провозглашается благодать Божия (которая совершенно не является таковой, если дается в соответствии с заслугами). Но вы, дражайшие сыны Проспер и Иларий, по своему усердию и братской любви не хотите, чтобы непокоряющиеся продолжали заблуждаться, и потому даже после стольких моих книг и писем на эту тему желаете, чтобы я еще написал вам отсюда. Это ваше усердие я так люблю, что не могу выразить словами; и, однако, не смею сказать, что люблю так, как должен. Посему, вот, пишу вам снова, и хотя я уже не с вами, но через вас продолжаю делать то, что, как думал, уже сделал достаточно.

2. Вы благочестиво заботитесь о братьях, чтобы они не придерживались мнения поэтов, которое гласит: «Каждый — надежда для себя самого» (Вергилий. Энеида, кн. 11, ст. 309), — а прибегли бы к тому, что сказали не поэты, а пророки: «Проклят всякий, надеющийся на человека» (Иерем. 17, 5). Так вот, по рассмотрении ваших писем, мне кажется, я знаю, что с этими братьями следует обходиться согласно рассуждению апостола. Ибо он говорит им: «И если что иначе мыслите, это также Бог вам откроет». Пусть вопрос о предопределении святых до сих пор еще для них туманен; но если они мыслят о нем что-либо иное, то все же у них есть нечто, откуда Бог открыл бы им и это, если они будут держаться достигнутого. Поэтому апостол хотя и говорит: «Если что иначе мыслите, это также Бог вам откроет», — тем не менее добавляет: «Впрочем, до чего мы достигли, по тому правилу и должны жить» (Фил. 3, 15, 16). Достигли же эти наши братья, о которых печется ваша благочестивая любовь, того, что веруют вместе с Церковью Христовой: из-за греха первого человека род человеческий рождается виновным, и от этого зла никто не освобождается, кроме как праведностью второго человека. Также достигли того, что соглашаются: человеческая воля предваряется благодатью Божией, и как для начала, так и для свершения любого благого дела никто не может быть самому себе достаточен. Итак, удерживая то, чего достигли, они во многом уводят себя от заблуждения пелагиан. Посему если они в этом будут жить и молиться Тому, Кто дает разум, то пусть даже иначе что-либо мыслят о предопределении, Он Сам им также и это откроет. Но и мы тоже уделим им любовь и словесное служение, по дару Того, Кого упрашиваем, чтобы сказать в этом письме нечто для них подходящее и полезное. Ведь откуда нам знать: не захочет ли Бог наш сотворить это через наше служение, которым служим им свободно в любви Христовой?

Глава 2

3. Итак, мы должны показать, что вера, из-за которой мы являемся христианами, есть дар Божий, — если только можем сделать это прилежнее, чем показали в стольких томах. Но прежде, думаю, следует ответить тем, кто говорит, будто приведенные нами божественные свидетельства имеют следующий смысл: дескать, саму веру мы имеем от самих себя, а возрастание ее — от Бога. Словно вера нам не даруется от Него, а только возрастает в нас от Него, в соответствии с той заслугой, что началась она от нас самих! Итак, они продолжают держаться того мнения, которое сам Пелагий на епископальном суде в Палестине, как свидетельствует протокол того заседания, был вынужден осудить: «Благодать Божия даруется по нашим заслугам». Ведь, по их мнению, не в том обнаруживается действие Божией благодати, что мы начинаем верить, но скорее в том, что из-за этого нам даруется способность верить полнее и совершеннее. И потому сперва мы отдаем Богу начало нашей веры, чтобы воздалось нам ее прибавление; и так же бывает, если что иное с верностью просим.

4. Но против сего почему нам скорее не услышать: «Кто прежде дал Ему, и тому воздастся? Ибо все от Него, и Им, и в Нем» (Рим. 11, 35, 36)? И само начало нашей веры от кого существует, как не от Него? Ибо от Него все остальное, не исключая и этого: «Все от Него, и Им, и в Нем». Кто же скажет, что уже начавший верить не заслуживает ничего от Того, в Кого уверовал? Откуда происходит, что уже заслужившему, говорят, остальное прибавляется по божественному воздаянию; и поэтому благодать Божия дается по нашим заслугам? Сам Пелагий, когда ему возразили, осудил это мнение, дабы не быть осужденным. Итак, всякий, кто хочет во всех отношениях избежать этого осуждаемого мнения, воистину да постигнет сказанное апостолом: «Вам даровано ради Христа, не только, чтобы веровать в Него, но также и чтобы страдать за Него» (Фил. 1, 29). Апостол показывает, что и то, и другое суть дар Божий, поскольку и то, и другое даровано. И не говорит: «Чтобы полнее и совершеннее веровать в Него», — но: «Чтобы веровать в Него». И не сказал, что сам он получил милость, чтобы быть более верным, но чтобы быть верным (1 Кор. 7, 25). Ибо он знал, что не прежде дал начало своей веры Богу, а после ему было воздано от Него ее возрастание; но что сам он от Того был соделан верным, от Кого и был соделан апостолом. Ибо написано и о начале его веры (Деян. 9), и место это является известнейшим из праздничного церковного чтения. А именно, он, пылая враждой к гонимой им вере и яростно ей противясь, неожиданно был обращен к ней более могучей благодатью. Обращен Тем, Кому предстояло это сделать, по слову пророка: «Ты, обратив, оживишь нас» (Пс. 84, 7), — чтобы не только из нехотящего стал желающим веровать, но и чтобы от преследователя претерпеть гонения, защищая ту веру, которую ранее преследовал. Так ему было даровано не только веровать в Него, но и страдать за Него.

5. И потому, повествуя о той благодати, которая не дается по каким-либо заслугам, но производит все заслуги, апостол говорит: «Не потому, чтобы мы сами были способны помыслить что от себя, но способность наша от Бога» (2 Кор. 3, 5). Здесь пусть внемлют и взвесят эти слова те, кто думает, будто от нас происходит начало веры, а от Бога — ее возрастание. Ибо кто не увидит, что прежде, нежели уверовать, надо помыслить? Никто не уверует во что-либо, если прежде не помыслит о том, что в это следует верить. Правда, некоторые помышления пролетают в голове стремительно и мгновенно, а следующее за ними желание поверить возникает настолько быстро, что как бы одновременно сопровождает помышления. И Все же необходимо, чтобы Все, во что верят, предварялось размышлением для того, чтобы в него верили. Хотя и верить есть не что иное, как мыслить о чем-то с согласием. Ведь не всякий, кто мыслит, верует: многие размышляют для того, чтобы не верить. Но всякий верующий мыслит, причем мыслит, веруя, и верует, размышляя.

Следовательно, то же самое относится к религии и благочестию (о чем говорил апостол). Ведь если мы не способны что-либо мыслить как бы от самих себя, но способность наша от Бога, то, очевидно, не способны и верить во что-либо от самих себя (что невозможно без размышления), но способность начать верить происходит от Бога. Итак, если никто не достаточен самому себе для начала и совершения какого-либо благого дела (с каковой истиной эти братья, судя по вашему посланию, уже согласны), если во всяком благом деле, как начатом, так и совершенном, наша способность происходит от Бога, то и для начала веры, и для совершения ее тоже никто не достаточен самому себе, но способность наша от Бога. Ибо веры нет без размышления, а мы не способны мыслить что-либо от самих себя, но способность наша происходит от Бога.

6. Следует опасаться, возлюбленные Богом братья, чтобы человек не превозносился перед Богом, говоря, что он сам сделал обещанное Богом. Разве вера язычников не была обещана Аврааму, и тот, воздав славу Богу, не уверовал в это совершенно — «ибо, что обещал, силен и исполнить» (Рим. 4, 20, 21)? Итак, Он Сам творит веру в язычниках — Тот, Кто силен исполнить обещанное. Далее, если Бог производит нашу веру, удивительным образом действуя в сердцах наших, чтобы мы уверовали, то неужели следует опасаться, будто Он не сумеет сотворить Все полностью? Неужели человек поэтому должен присваивать себе начатки, дабы заслужить от Него последующее? Смотрите, что получается из этого: не то ли, что благодать некоторым образом дается по нашим заслугам и, значит, не является уже благодатью? Ибо в этом случае воздается должное, а не дается даром: верующему полагается, чтобы Господь увеличил его веру, и возросшая вера является наградой веры начатой. И не обращают внимания, говоря это, что не по благодати, а по долгу данная награда вменяется верующим. Не понимаю: почему бы тогда не приписать человеку Все — чтобы сумевший приобрести то, чего не имел, сам же и увеличивал бы приобретенное? Разве что потому, что невозможно противиться божественным речениям, где и сама вера, от которой берется начало благочестия, предстает как дар Божий. К сему относится и то, что «каждому Бог уделил меру веры» (Рим. 12, 3); и то, что «мир братьям и любовь с верою от Бога Отца и Господа Иисуса Христа» (Еф. 6, 23), и другое подобное. Итак, не имея охоты противиться этим столь ясным свидетельствам, но в то же время желая приписать обретение веры самому себе, человек выставляет себя соработником Бога: и себе часть веры присваивает, и Богу часть оставляет более того, первую часть берет сам, а последующую дает Ему. И в том, что, по его словам, происходит от обоих, упреждающим делает себя, а последующим Бога.