- Что происходит? - спросил он, отплевывая кровь из прикушенной губы.
- Твердоедская сила, - сказал Гриша, осторожно протягивая вперед руку. Под его пальцами невидимая стена загудела. - Слышишь, как ворчит? Не бойся, стеночка, мы добрые.
Тут он развязал свою котомку, вынул из нее ржаную горбушку и кинул перед собой. Горбушка приземлилась в снег и исчезла.
- Можно идти! - сказал Гриша, поднимаясь на ноги. - Ей теперь не до нас. Страсть как хлеб любит!
Осип неуверенно пошел вперед. Невидимая стена исчезла.
Внутри трудовой хаты чувствовалось движение, слышались голоса. Полог откинулся, и показался одетый в шкуры человек. Его лицо закрывала темная маска. Он что-то проверещал Грише, и тот молча поклонился. Осип тоже согнул спину, коснувшись варежкой снега.
- Распрямляйся, - шепнул Гриша. - Он уже ушел.
- Кто это был? Вождь?
- Нет, шаман. Сейчас он принесет нам угощение.
Осип вспомнил свой разговор с серым кобелем во сне. Стоит ли угощаться? Нет, это глупо, конечно, верить дорожному сну, но желудок был обратного мнения. Он еще не забыл пирожков с моржевятиной из Инской столовой и теперь в ожидании твердоедской пищи сжался и прилип к позвоночнику.
Шаман вернулся через пару минут, неся в руках глубокую миску с темным варевом. Гриша любезно принял ее, сделал большой глоток и передал Осипу. Тот поколебался мгновение. Шаман нетерпеливо топтался рядом, подгоняя его цоканьем и щелчками. Осип глотнул варева, и оно обожгло ему нутро. Из глаз брызнули слезы, легкие разорвал жуткий, лающий кашель.
- Яд, - прохрипел Осип.
- Открой глаза, - приказал Гриша. - Шаман сейчас обидится.
- Отстань. Я умираю.
- Открой глаза, кому говорят! Нас выгонят, куда мы пойдем? Сани вернутся только завтра.
Осип с усилием поднял веки. Вместо покрытой шкурами хаты перед ним стоял каменный дом в четыре окна. Молодой мужчина, без бороды и усов, держал открытой дверь, готовясь пропустить гостей внутрь.
- Чем нас опоили? - спросил Осип севшим голосом. - Это какой-то наркотик?
- Какой наркотик, о чем ты? Просто талая вода. Может, еще чуток соли добавили, они ее во все кладут.
- А почему дом стал каменным?
- Он и был каменным, Осип. Ты чего? Твердоеды добывают камень спокон веку.
- Гриша, они кочевники! Они не строят из камня. Шкуры, ветки, всякий мусор - вот тебе и дом.
Осип потрогал стену и ощутил шероховатость известняка. Да этого просто не может быть! Он читал справочник. Там и рисунки были - никаких каменных построек. Может, их не туда привезли?
- Пойдем, - потянул его к дому Гриша. - Потом разберешься.
Осип, все еще не веря собственным глазам, вошел внутрь. За большим каменным столом сидела вся община от мала до велика. Твердоеды были рослыми людьми с белой кожей и бледно-голубыми глазами. Женщины заплетали волосы корзинкой и обмазывали жиром, мужчины брились налысо. У детей на головах были островерхие шапки из оленьей кожи. Гриша подвел Осипа к столу, и твердоеды потеснились, давая им сесть. Узкая лавка была неудобной и поскрипывала.
Перед Гришей и Осипом снова появились миски, на этот раз с мясом. Оно было еще горячим, и Осип в отчаянии метался между голодом и страхом. Прав, прав был серый кобель! Нельзя есть у незнакомцев.
Гриша деловито жевал мясо в полной тишине. Племя внимательно следило за гостями. Даже дети прекратили бегать и замерли, как суслики у норы. Осип сделал вид, что поправляет одежду, а сам инспектировал мясо: на вид съедобное, цвет естественный. Моржом не пахнет. Оленина? И он осторожно откусил с краю. Жилистое, зубам не поддается! Осип сомкнул челюсти и изо всех сил потянул, на глаза набежали слезы. И тут он увидел, что в руках у него не мясо, а бугристый, покрытый землей камень. Он в ужасе отбросил его в миску.
Осип потер глаза: в тарелке лежало мясо. Теперь он был уверен, что шаман поднес ему отвар белладонны или мухоморов - вот и начались галлюцинации. Он пощупал мясо рукой - оно слегка пружинило.
- Ешь, - прошипел змеем Гриша.
- Не могу. Оно жесткое.
- Тогда проглоти. Вот, возьми водички, запьешь.
Когда мясо исчезло во рту Осипа, поднялся невообразимый гвалт. Все племя одобрительно защелкало, засвистело, кто-то играл на губе, шаман ухал филином. В голове у Осипа поплыл туман, перед глазами кружились тени. Одна из теней сделала оборот вокруг своей оси и стала плотной, непрозрачной. Она подошла к Осипу - юная твердоедка с кожей цвета снега, в пестром платье и меховых сапожках.
- Сольвейг, - пробормотал невпопад Осип. - Ты прибежала ко мне на лыжах?
- Не угадал! - игриво сказала она. - Не Сольвейг. Ина. А лыжи я дома оставила. Потом покажу.
Она взяла его за руку и потянула к двери.