Одним таким последствием развала СССР стал конец неприсоединения. Когда миром правили две сверхдержавы — одна глобальная, другая региональная — для неприсоединения было определенное пространство. С исчезновением региональной сверхдержавы оно пропало. Организации неприсоединившихся держав по-прежнему существуют; подразделения Организации Объединенных Наций, отражающие их интересы, также в какой-то мере сохраняются, хотя и маргинально. Но для победителей уделять особое внимание заботам Юга стало еще меньше надобности, чем прежде. Индексом этого, в частности, стала резкая убыль иностранной помощи после развала Советского Союза. Особо крайние формы эта убыль приняла в самой богатой стране мира. Иностранная помощь США почти что исчезла и даже едва заметна, если не считать самую крупную составляющую этой помощи, которая направляется в одно богатое западное государство — клиент и стратегический аванпост. Есть много других иллюстраций.
Снижение объемов помощи, как правило, приписывается «усталости доноров». Оставляя в стороне тот момент, когда она вдруг проявилась, эта «усталость» из-за незначительных сумм, выделяемых главным образом на продвижение экспортных товаров, в общем-то непонятна. Термин «помощь» должен был бы стать еще одним знаком позора для богатых и привилегированных. Более уместно, в свете истории, которая едва ли малоизвестна, было бы сказать «весьма неадекватные репарации». Но победители не платят репарации, так же как они могут не опасаться расследований по обвинениям в военных преступлениях и не видят надобности в извинениях, за исключением более чем сдержанных признаний «ошибок» прошлого.
На Юге всё это хорошо понимают. Премьер-министр Малайзии Махатхир недавно сказал следующее:
Парадоксально, но величайшей катастрофой для нас, всегда бывших антикоммунистами, явилось поражение коммунизма. Окончание «холодной войны» лишило нас единственного имевшегося у нас рычага — возможности перебежать в противоположный лагерь. Теперь мы ни к кому не можем обратиться.
Никакой это не парадокс, но естественное выражение действительных «принципов и ценностей», которыми руководствуется политика. Это тема крайней важности для громадного большинства населения мира, но она мало обсуждается среди властной элиты на индустриальном Западе.
Рассмотрим еще одно последствие развала Советского Союза, последствие немалой значимости.
Соединенные Штаты — по сравнительным меркам необычно свободное общество, и за это заслуживают одобрения. Элементом этой свободы является доступ к документам по секретному планированию. Эта открытость означает весьма немногое: пресса, и вообще интеллектуалы, в основной массе придерживаются «всеобщего молчаливого согласия, что „нехорошо44 упоминать» то, что в них открывается. Но сама эта информация никуда не девается для тех, у кого есть желание с ней ознакомиться. Я упомяну несколько недавних примеров, для того чтобы дать общее представление.
Сразу же после падения Берлинской стены, глобальная стратегия США поучительным образом сместилась. Называется она «стратегией сдерживания», потому что США только «сдерживают» других и никогда не атакуют сами. Это пример еще одной исторической универсалии или около того: во время военного конфликта каждая сторона воюет в порядке самообороны, а важная задача секулярного священства воюющих сторон — изо всех сил стараться высоко держать это знамя.
В конце «холодной войны» «стратегия сдерживания» США сместилась: от России к Югу, к бывшим колониям. Этот сдвиг сразу же получил формальное выражение в ежегодном бюджетном послании Белого Дома Конгрессу в марте 1990 г. Важнейшим элементом бюджета, регулярно составляющим около половины дискреционных расходов, является военный бюджет. В этом отношении запросы марта 1990 г. были во многом такие же, как и в предыдущие годы, за исключением того, какое под это подводилось обоснование. Нам нужен огромный военный бюджет, объясняла исполнительная власть, но уже не потому, что «русские идут». Отнюдь: это из-за «технологической изощренности» стран Третьего мира требуются и неимоверные военные расходы, и продажи огромного количества вооружений любезных нам бандитам, и вооруженные силы для интервенций, нацеленных, в первую очередь, на Ближний Восток, где «угрозу нашим интересам... не представляется возможным отнести за счет Кремля», сообщили на этот раз Конгрессу вопреки десятилетиями предлагаемых измышлений, теперь отправленных на покой.
И за счет Ирака «угрозу нашим интересам» тоже нельзя было отнести. Саддам тогда был союзником. За ним числились кое-какие грешки, но все — сущие пустяки: травил газом курдов, пытал диссидентов, творил массовые убийства и прочий вздор. Как другу и высоко ценимому торговому партнеру, ему оказывали содействие в его стремлении заполучить оружие массового уничтожения и в иной деятельности. Он не совершил еще то преступление, которое мгновенно превратило его из пользующегося благосклонностью друга в реинкарнацию Гитлера: не выполнил приказ (или, быть может, просто не понял его).