Из автобиографии Игнатия Лойолы, которую он надиктовал Луису Гонсалесу[104], мы узнаем, что ему доводилось созерцать ярчайший свет и иногда это видение представлялось ему в форме змеи. Она являлась, исполненная сияющих очей, которые вместе с тем не были таковыми. Сначала его чрезвычайно тешила красота этого видения, однако со временем он признал в нем злой дух[105]. В видении Лойолы преломляются, по сути все аспекты нашей оптической темы, и возникает наиболее впечатляющая картина бессознательного с его рассеянным свечением. Легко представить себе смятение средневекового человека перед лицом в высшей степени "психологической" интуиции, особенно если ему неведомы ни догматический символ, ни адекватная аллегория из патристики, которые могли бы прийти на помощь. Но на самом деле Игнатий был не так уж далек от цели, поскольку множество глаз - это атрибут Пуруши, космического человека индусов. В Ригведе (10.90) сказано: "Пуруша - тысячеглавый, Тысячеглазый, тысяченогий Со всех сторон покрыв землю, Он возвышался (над ней еще) на десять пальцев"[106]. Моноим у арабов, согласно Ипполиту, учил, что Первый Человек (λνθρωπος) представлял собой монаду (μία μονάς), не составную (άσύνθετος), неделимую (άδιαιρετος), и в то же самое время, составную (συνθετή), делимую (διαρετή). Эта монада есть йота или точка (μ'ια κερα'ια), и эта мельчайшая из единиц, соответствующая кунратовской scintilla, имеет "множество лиц" (πολυπρόυωπος) и "множество глаз" (πολυόμματος)[107]. Причем Моноим основывается здесь главным образом на прологе к Евангелию от Иоанна. Подобно Пуруше, его первый Человек есть вселенная (άνθρωπος είναι τό πάν)[108].
Такие видения следует понимать как интроспективные интуиции, которые каким-то образом врываются в сферу бессознательного, и вместе с тем как ассимилированные формы центральной христианской идеи. Естественно, этот мотив имеет тот же смысл и в современных снах и фантазиях, где он появляется то в виде звездного неба, то в виде звезд, отражающихся в темной воде, то в виде самородков золота или золотого песка, рассыпанного по черной земле[109], или же как ночная регата со множеством огней на фоне темной поверхности моря, как один-единственный глаз, глядящий из морских глубин или из бездны, как парапсихическое видение светящихся шаров и т.п. Поскольку сознание всегда описывалось в терминах, производных от характеристик света, вполне допустимо предположить, что это множественное свечение соответствует тончайшим феноменам сознания. Если свечение проявляется в монадной форме, как нечто единичное — звезда, солнце или глаз, оно легко принимает форму мандалы и, следовательно, должно быть истолковано как Самость. Это не имеет ничего общего с "двойственным сознанием", поскольку ничто не указывает на диссоциацию личности. Напротив, символы Самости имеют характер "объединяющих"[110].
105
У Игнатия также было видение "res quaedam rotunda tanquam ex auro et magna", которое плыло перед глазами: вещь круглая, как будто бы сделанная из золота, и великая. Он интерпретировал это как явившегося ему Христа в образе солнца. Philipp Funk, Ignatius von Loyola, pp. 57, 65, 74, 112.
106
[Перевод взят из: Ригведа. мандалы IX—X. Пер. Т.Я. Елизаренкова. М., Наука, 1999. - С. 235. Как объясняет Кумарасвами в American Oriental Society, LVI (1946), 145-61 "десятипальцевое пространство" (буквально: "десятипальцевый") относится "макрокосмически к расстоянию между небом и землей и, микрокосмически, к пространству между верхушкой головы и подбородком" человека. Он продолжает: "Поэтому я полагаю, что Ригведа 10.90 ...показывает способ, каким Пуруша, используя всю землю в качестве подставки для ног, заполняет всю вселенную и правит ею посредством силы видения и т.д., исходящей от его лица, и которой аналогична собственная сила видения и т.д. человека; это лицо, будь оно Бога или человека, является ... само образом целой триединой вселенной. — Прим. R.F.C. Hull.]
109
Ср. с алхимическим изречением: "Seminate aurum in terram albam foliatam" (Ищи золото в белой, покрытой листьями земле).
110
См. мои замечания в отношении "объединяющего символа" в "Психологических типах", ч. V, разд. 3 и 5.