И если солнце всего не согреет теплом благодатным,
То ведь не смогут расти ни деревья, ни злаки, ни звери».
Правильно. Да и коль нас не питала бы твёрдая пища
810 С нежною влагой, то жизнь, покидая нас с гибелью тела,
Все бы и мышцы тогда и все кости оставила наши.
И несомненно, что мы подкрепляем себя и питаем
Пищею, свойственной нам, а иные созданья — иною.
Ведь коль во многих вещах однородные первоначала
Смешаны многих вещей в сочетании многообразном,
Разные вещи должны и питаться различною пищей,
Часто имеет ещё большое значенье, с какими
И в положеньи каком войдут в сочетание те же
Первоначала и как они двигаться будут взаимно.
820 Те же начала собой образуют ведь небо и землю,
Солнце, потоки, моря, деревья, плоды и животных.
Но и смешения их, и движения в разном различны.
Даже и в наших стихах постоянно, как можешь заметить,
Множество слов состоит из множества букв однородных,
Но и стихи, и слова, как ты непременно признаешь,
Разнятся между собой и по смыслу, и также по звуку,
Видишь, как буквы сильны лишь одним измененьем порядка.
Что же до первоначал, то они ещё больше имеют
Средств для того, чтоб из них возникали различные вещи.
830 Анаксагора[35] теперь мы рассмотрим «гомеомерию»,
Как её греки зовут; а нам передать это слово
Не позволяет язык и наречия нашего скудость,
Но тем не менее суть его выразить вовсе не трудно.
Прежде всего, говоря о гомеомерии предметов,
Он разумеет под ней, что из крошечных и из мельчайших
Кости родятся костей, что из крошечных и из мельчайших
Мышцы рождаются мышц и что кровь образуется в теле
Из сочетанья в одно сходящихся вместе кровинок.
Так из крупиц золотых, полагает он, вырасти может
840 Золото, да и земля из земель небольших получиться;
Думает он, что огонь — из огней и что влага — из влаги,
Воображая, что всё таким же путём возникает.
Но пустоты никакой допускать он в вещах не согласен,
Да и дроблению тел никакого предела не ставит,
А потому несомненно, что так же двойную ошибку
Делает он, как и те, о которых мы раньше сказали.
Первоначала, к тому ж, у него неустойчивы слишком,
Ежели только считать допустимо за первоначала
То, что природы такой же, как вещи, что так же страдает
850 И погибает и что уберечь от конца невозможно.
Что же могло бы из них удержаться под натиском мощным
И от кончины бежать под самыми смерти зубами?
Воздух, вода иль огонь? Или что ещё? Кровь или кости?
Нет, я уверен, ничто. Ибо все одинаково вещи
Смертными будут вполне, как и то, что, мы видим, открыто
Гибнет на наших глазах, какой-нибудь сломлено силой.
Но невозможно вещам ни в ничто отходить, ни, обратно,
Из ничего вырастать, как я то доказал уже раньше.
Кроме того, так как пища растит и питает нам тело,
860 Надо считать, что и вся наша кровь, наши жилы и кости
860а Из чужеродных вещей должны состоять непременно,
Если же тут возразят, что всякая пища имеет
Смешанный, сложный состав и что в ней заключаются тельца
Мускулов, части костей и кровинки, и мелкие жилки,
Выйдет, что надо считать, будто всякая твёрдая пища,
Так же, как жидкость, сама состоит из вещей чужеродных:
Из сухожилий, костей, и гноя, и крови в смешеньи.
Далее, если всему, что растёт из земли, заключаться
Надо в самой же земле, то земля состоит непременно
Из чужеродных вещей, что на свет из земли возникают.
870 То же ты можешь сказать и о прочем, коль будет угодно:
Если таятся в дровах и пламя, и дым вместе с пеплом,
Из чужеродных вещей и дрова состоят несомненно,
874 Из чужеродных вещей, что из дров, выходя, возникают.
Здесь остаётся одна небольшая возможность увёртки,
Анаксагор за неё и хватается, предполагая,
Будто все вещи во всех в смешеньи таятся, но только
То выдаётся из них, чего будет большая примесь,
Что наготове всегда и на первом находится месте.
880 Правдоподобия нет никакого в таком объясненьи,[36]
Ибо тогда и зерно, дробимое камнем тяжёлым,
Крови следы оставлять должно бы на нём постоянно
Или ещё что-нибудь, что в нашем питается теле;
Были б и травы должны подобным же образом часто
Кровь источать из себя при треньи их между камнями;
Стали бы воды струить такие же сладкие капли,
Как молоко, что течёт из сосцов у овец густорунных;
Было бы видно тогда, как и в комьях земли размельчённых
35
Стих 830.
36
Стихи 881 слл. — Критика Анаксагора здесь скорее риторическая: Лукреций нарушает условность философской метафоричности, предлагая начала огня, костей и прочего представлять себе как самый огонь, кости и тому подобное. С таким же успехом ему самому могли предложить его «семена» вещей закапывать в землю, поливать и так далее. Прием этот среди античных полемистов признавался вполне законным, его рекомендует Аристотель в «Топике» (II, 3, 110а).