После обеда за сигарами (должен заметить, что в «Национал-социалистическом клубе» знают толк в хороших сигарах) у нас завязалась очень поучительная дискуссия о грядущем равенстве всех людей и национализации капитала.
Сам я в споре особого участия не принимал – еще мальчишкой был вынужден самостоятельно зарабатывать себе на жизнь, так что мне не хватало ни времени, ни возможностей на изучение этих вопросов, но слушал очень внимательно, пока мои друзья объясняли, что мир, существовавший тысячелетия до их появления на свет, развивался неправильно, но что теперь они в ближайшие несколько лет собираются навести в нем порядок.
Равенство всех людей – вот что они провозгласили своим лозунгом. Полное равенство во всем – в имуществе, в положении, во влиянии и в обязанностях, и все это должно привести к равенству в счастье и довольстве.
Мир принадлежит всем одинаково и должен быть разделен между всеми поровну. Труд каждого человека – это собственность не его, а государства, которое его кормит и одевает, и должен применяться не к личному прославлению, а к обогащению нации.
Личное богатство (социальные цепи, которыми немногие связали многих; бандитский пистолет, угрожая которым, небольшая шайка грабителей лишила остальное общество плодов его труда) необходимо вырвать из бесстыжих рук тех, кто так долго его удерживал.
Социальные различия – преграду, которая до сих пор сдерживала вздымающуюся волну гуманизма, необходимо уничтожить. Человечество должно устремиться вперед к своей судьбе (какой бы она ни была), но не так, как сейчас, не разрозненной ордой, где каждый индивидуум сам по себе пробирается сквозь ухабы неравного рождения и положения, причем мягкая травка стелется под ногами изнеженных баловней судьбы, а острые камни достаются обреченным, а организованным войском, марширующим плечом к плечу по гладкой равнине справедливости и всеобщего равенства.
Мать-земля должна кормить всех своих детей одинаково, чтобы никто не остался голодным, но никто и не переедал. Сильный человек не должен хватать больше, чем слабый, умный не должен интриговать, чтобы получить больше, чем простак. Земля принадлежит всем, а следовательно, и ее богатства тоже, и нужно разделить их среди человечества в равных долях. По законам природы все люди равны, так должно быть и по человеческим законам.
Неравенство несет с собой нужду, преступления, грехи, эгоизм, невежество, лицемерие. В мире, где все люди равны, не будет соблазна поддаться злу, и заложенное в человеческой природе благородство расцветет пышным цветом.
Когда все люди будут равны, мир превратится в рай на земле, свободный от унизительного деспотизма Бога.
Мы подняли бокалы и выпили за Равенство, священное Равенство, а потом кликнули официанта и велели принести зеленого шартреза и еще сигар.
Я отправился домой, погрузившись в глубокую задумчивость, и долго не мог уснуть, лежал без сна и думал о картине нового мира, развернутой передо мной.
Каким прекрасным мог бы стать наш мир, если воплотить все то, что предлагают мои друзья-социалисты. Не будет больше вражды и борьбы за существование, не будет зависти, разочарования, боязни нищеты! Государство возьмет на себя все заботы о нас с момента нашего рождения и до самого смертного часа, обеспечит любые нужды от колыбели до гроба, и нам уже не придется обо всем этом беспокоиться. Не будет больше тяжелого труда (по нашим подсчетам, достаточно работать три часа в день, их государство и потребует от каждого взрослого гражданина, а трудиться сверх этого времени никому не позволят, и мне в том числе), не будет бедняков, внушающих жалость, и богачей, внушающих зависть, никто не будет ни на кого смотреть сверху вниз, и нам не на кого будет смотреть сверху вниз (если подумать, последнее не так уж и приятно), жизнь наша будет упорядочена и устроена, и не о чем будет думать, кроме как о блистательной судьбе (что бы это ни значило) для всего человечества!
Тут мои мысли смешались, спутались, и я заснул.
Проснувшись, я обнаружил, что лежу под стеклянным колпаком в высокой унылой комнате. Над головой моей висела табличка, я извернулся и прочитал ее. Она гласила следующее:
Спящий человек
Период – XIX век