— Погоди, погоди, — сказала она глухо. — Будем, как ты выразился, говорить по-деловому.
Пола отодвинулась еще немного и заставила себя поглядеть на него. Его и без того асимметричные черты исказила гримаса недоверчивости и беспокойства, и, словно пытаясь разгладить ее, он то и дело трогал лицо ладонью.
— Ричард, ты-то сам хочешь вернуться?
Он отозвался коротким отрывистым:
— Да. — И прибавил: — А ты хочешь, чтоб я вернулся?
— Да, — в лад ему коротко ответила Пола.
Два «да», ничего не решая, пустышками повисли в воздухе.
— Ричард, ты ведь жил с кем-то, правда?
— Откуда ты знаешь? Или просто сама так решила?
— Я как-то раз была возле нашего дома — так, потянуло его увидеть, — зная, что ты в это время на работе. И у меня на глазах туда вошла красивая женщина, притом открыла дверь своим ключом.
— Проклятье! Тебя, стало быть, потянуло? Будь я проклят… Что ж, женщина действительно была, но с этим теперь покончено. Она была шлюха.
— И что это меняет, на твой взгляд?
— Согласен. Ничего. Так или иначе, ее нет. Сбежала, если хочешь знать, с Дьюкейновым слугой в Австралию.
— Это она тебе написала?
— Нет, мне сказал Дьюкейн. Мать честная, не собралась же ты приревновать меня к шлюхе, которая сейчас на полпути в Австралию!
— Больше никого не было — ну, то есть уже в последнее время?
— Нет. А о себе что скажешь? Был у тебя кто-нибудь?
— Нет.
— В Дьюкейна не влюбилась?
— Ты что, Ричард, — конечно нет!
— Уверена?
— Уверена.
— Понял. Хорошо, спрашивай дальше. Для меня вообще непостижимо, как ты можешь хотеть, чтобы я вернулся.
— Ричард, я должна поговорить с тобой об Эрике.
— Как, он опять возник, этот мерзавец?
— Нет. Он действительно написал, что приезжает, но потом передумал, слава богу.
— Его надеюсь, ты не любишь?
— Нет, нет, нет!
— Может, тогда забудем о нем?
— Нельзя, в том-то и дело. Во всяком случае, нельзя забыть… то, что произошло. Я понимаю, это отдает безумием, но та жуткая сцена никак не уходит, торчит черным комом, отравляя каждый день.
— Да, — сказал он тихо, — я знаю.
В зале между тем появились американцы. Задержались у картины Бронзино, обмениваясь учеными замечаниями, оглянулись и, увидев пару, напряженно застывшую на скамье, поспешно ретировались.
— Пола, — заговорил Ричард, — мы с тобой разумные люди. Возможно, поодиночке нам с этим ничего не поделать, но что-то, может быть, удастся сделать сообща. Случилось нечто ужасающее, в чем повинны мы оба. Да, так случилось. Ты знаешь, что я не верю в Бога, в разные там муки совести, раскаяние и прочую муть. Прошлое миновало, его больше не существует. Но существуют обязательства, порожденные этим прошлым, а также — наши мысли о нем, с которыми не так-то легко бывает совладать. В отношении Эрика нам, по моему рассуждению, ничего не остается, кроме как забыть этого остолопа. Зато мы кое-что могли бы предпринять в отношении друг друга, чтобы рассеять эту тучу, — если б решили, что стоит снова попробовать жить вместе. Не думаю, что в этом случае тот черный ком продолжал бы торчать, отравляя нам каждый день. Я думаю, он исчез бы постепенно.
Глядя на него, слушая, как выговаривает четкие фразы его высокий голос, так знакомо излагая и развивая очередную мысль, Пола почувствовала, что ее пробирает дрожь, в которой тотчас же распознала желание. Ей хотелось кинуться на шею Ричарду и изо всех сил прижать его к себе. Она одернула себя мысленно и закрыла глаза.
— Ты что, Пола?
— Нет, ничего. Ты, вероятно, прав. Теперь дальше. — Открыв глаза, Пола уперлась взглядом в размазанное сине-золотое пятно Бронзино. — Ричард, если б ты вернулся ко мне — если бы… У тебя снова появлялись бы время от времени другие женщины?
— Возможно, — сухо сказал Ричард после короткого молчания.
— Я так и думала…
— Прошу тебя, Пола… Трудно сказать. В данный момент у меня такое чувство… Черт, мало ли, — ну, чувство, и что? Я не знаю. Если все пойдет по-старому, я допускаю, что когда-то и изменю тебе. Поживем — увидим. Объявить тебе, что я, дескать, железно решил, — бессмысленно, сама знаешь.
— Знаю. Что ж, наверное, я смогу это выдержать. Только сделай милость, Ричард, пожалуйста, постарайся мне не врать!
— То есть ты хочешь, чтоб я тебе докладывал каждый раз, как поцелую свою секретаршу?
— Нет. Но я хотела бы знать, спишь ли ты со своей секретаршей.
Ричард вновь ненадолго умолк; по залу как раз успела совершить резвую пробежку стайка школьников. Потом сказал с расстановкой:
— Очень нелегко, Пола, давать заранее такие обещания. Вернее, давать-то их как раз легко. Труднее с уверенностью предсказать, устоишь ли перед соблазном урвать на скорую руку малую долю ни к чему не обязывающего удовольствия.