Как известно, вследствие целого ряда благоприятных для Франции обстоятельств, когда 16 января 1906 г. в испанском городке Алхесирасе собралась эта конференция, большинство сё голосов поддержало не немцев, а французов. Таким образом, французскому представителю удалось провести ряд пунктов, дававших французской дипломатии очень удобные лазейки для дальнейшего успешного "мирного проникновения" в Марокко. Конференция окончилась для Германии полным провалом. Когда впоследствии, в 1908 г., Вильгельм II узнал (это было от него скрыто Бюловым!), что Рувье предлагал Германии ещё летом 1905 г. полюбовную сделку, а германская дипломатия её отвергла, император потребовал, чтобы ему представили документ, и написал на полях: "Если бы я знал это, я бы моментально согласился, и всё это глупое дело с Алхесирасской конференцией никогда бы не случилось".
Но ошибка была сделана. Как же можно было её поправить? Прежде всего Бюлов, обозлённый за неудачу на своего советника Фритца фон Голынтейна, удалил его в отставку, искусно подготовив Вильгельма II к этому шагу. До тех пор, как говорили в Берлине, не канцлеры прогоняли "Фритца", но "Фритц" прогонял канцлеров. Однако этого было, конечно, недостаточно, чтобы поправить дело.
И вот уже в том же 1906 г., а затем в 1907 и 1908 гг. из Берлина началось, тоже засекреченным и окольным путём, настойчивое зондирование почвы в Париже, нельзя ли было бы хоть теперь получить то отступное, которое некогда предлагал Рувье. Но времена изменились. Японская война окончилась, руки у России освободились, она явно стала сближаться с Антантой, в которую и вступила в августе 1907 г. Поэтому французские дипломаты делали вид, что не замечают пускаемых из Берлина пробных шаров. Когда же приходилось через третьих лиц давать ответ на предложения о разделе Марокко, то французы не без ехидства отвечали точь в точь как в своё время им отвечали немцы: Марокко - независимая страна, как же можно посягать на её независимость? Так Германии и не удалось ничего получить в Марокко. Когда же в 1911 г. она прибегла к агадирской демонстрации, то даже и таким сложным и опасным способом ей удалось добиться "отступного" лишь в далёкой центральноафриканской глуши. Зато вполне точно, формально, безусловно германская дипломатия согласилась на присоединение Марокканской империи к французским владениям под титулом "протектората". Тогда и Франция окончательно перестала заявлять, что, захватывая Марокко, она великодушно защищает независимость этой страны.
Следует, однако, внимательнее рассмотреть этот заключительный этап франко-германской борьбы из-за Марокко. Он представляет особый интерес как характернейшая иллюстрация специфических приёмов дипломатии империализма.