►(Там же, 238.)
Простонародный язык с его площадными ругательствами, который буржуа и аристократы напялили на себя, как карнавальную маску, нужно было отбросить на другой же день после победы.
►(Там же, 238.)
Предпринятая погоня за словами и оборотами не была невинным занятием ученых, – это была политическая кампания. Старались вытравить из языка, равно как из философии, религии, нравов малейшие следы революции. Как кошмар, преследовала она всех, кто вчера дрожал перед ней, а сегодня искал только наслаждений.
►(Там же, 239.)
Это безрассудное преследование слов и выражений не помешало им, однако, удержаться в большом количестве в языке, в который они проникли через брешь, пробитую революцией. Бессильная ярость грамматиков и пуристов могла только официально констатировать появление на свет буржуазного языка… Революция призвала к политической жизни новый класс, ею же созданный. Государственные дела, вершившиеся до того в недрах королевского кабинета, были вынесены на арену общественных споров в газетах и парламентских собраниях. Общественное мнение становилось огромной силой, к которой приходилось обращаться за помощью для поддержки правительства. Эти новые политические условия требовали и нового языка, который перешел затем из политической сферы в чисто литературную область.
►(Там же, 241.)
Революция была такой же творческой силой в области языка, как в области политических учреждений…
►(Там же, 242.)
Несравненная точность языка XVIII в., которой никогда не достигнет современный язык, перегруженный живописующими прилагательными и блестящими, но обыкновенно не слишком точными сравнениями, не являлась идеалом для деятелей революции; они стремились к образному языку, выразительному и богатому словесным материалом. Когда в аристократическом языке не хватало глаголов, они делали глаголы из существительных, не заботясь об их грамматической правильности и полной смысловой точности.
►(Там же, 243.)
Революционеры нуждались в новых существительных и прилагательных не менее, чем в глаголах; они пустили в оборот старые слова, исчезнувшие со времени госпожи Севинье и Лафонтена. Многие из этих слов вышли опять из употребления, но большинство ежедневно употребляется до сих пор…
►(Там же, 245.)
…поэты Плеяды хотели заменить латинский язык французским… Вместо того, чтобы… смело сочинять стихи на народном языке, они пошли на компромисс, заимствовав у греческих и латинских поэтов их метрику и слова, которые они переделывали на французский лад. Их революция удалась; они так основательно свергли латынь, что введенные ими слова античного происхождения погибли вместе с революцией. Наоборот, деятели революции внесли в аристократический язык только слова, созданные самим народом, а такие слова обладают поразительной жизнеспособностью, тогда как выражения, изобретаемые учеными и литераторами, живут лишь несколько мгновений[91].
►(Там же, 245 – 246.)
Язык был тогда [во время революции] орудием разрушения.
►(Там же, 247.)
Язык обогатился бесчисленным множеством необходимых и колоритных слов.
►(Там же, 247.)
Пытались ввести слово sciencé (научник), но оно было излишне, так как с древних веков существует слово savant (ученый).
►(Там же, 248.)
Старые слова стали употребляться [во время Революции] в новом значении.
►(Там же, 248.)
Язык по необходимости должен был быть точным, строгим в подборе образов и бедным словами, чтобы рассуждение не сбивалось в сторону.
►(Там же, 249.)
Политика создала парламентский язык; увлечение природой, любовь и чувствительность готовились в свою очередь создать себе язык по своему вкусу.
►(Там же, 251.)
…стиль, загроможденный прилагательными, метафорами и антитезами, противоречил духу языка XVIII в. …
►(Там же, 253.)
Новый литературный язык с его недостатками и достоинствами… окончательно сложился еще до того, как пробил последний час XVIII века.
91
Это превосходно иллюстрируется историей латинского языка. Слова литературной речи приходят в упадок вместе с Римской империей, тогда как простонародные латинские слова продолжают жить в происшедших от них словах итальянского, провансальского, латинского и французского языков.