Анализ тенденций экономического роста и демографических процессов показывает, что темпы прироста ВВП в 20 веке в целом по миру были примерно на порядок выше, чем темпы прироста населения. Это лишь доказывает, что экономическая динамика (по крайней мере, в современной экономике) не детерминирована демографией. Столь бурное экономическое развитие в 20 веке отличается от средневекового общества, в котором демография и хозяйство имели действительно очень схожие траектории.
Наверное, можно и нужно исследовать связи между экономической динамикой и демографическими тенденциями, но при этом надо иметь в виду: а) экономическая динамика и демографические тенденции могут быть даже разнонаправленными (например, экономический спад может происходить в условиях быстрого роста народонаселения); б) в связке «экономика — демография» первичен экономический цикл, а демографические процессы вторичны, производны от экономической динамики (но не наоборот). Конкретно: спад в экономике влечёт за собой неблагоприятные демографические процессы; подъём в экономике улучшает демографические процессы.
Одним словом, объясняя экономический цикл изменениями в демографии, «демографические детерминисты» путают причину и следствие.
Достаточно большая группа экономистов рассматривает кризисы как неизбежную «плату» за технический и экономический прогресс человечества. Цикличность якобы заложена в развитии науки, техники, производительных сил. Это так называемый технократический подход.
Среди современных экономистов превалируют технократические представления о природе кризисов. Например, очень популярной является теория «волнового развития экономики» нашего отечественного экономиста Николая Кондратьева (1892 — 1938 гг.). Так называемые «длинные волны» Кондратьева объясняются некими таинственными закономерностями развития науки и техники: периодически (один раз в 50-60 лет) происходят такие открытия, которые ведут к революционным изменениям техники и всех производительных сил общества. Впрочем, похожие представления были популярными уже в XIX веке, когда Запад столкнулся с первыми кризисами перепроизводства. Здесь на память приходит теория «циклического развития экономики» Карла Маркса (1818 — 1883 гг.) — эту теорию представители среднего и старшего поколения прекрасно помнят по учебникам политической экономии капитализма. У Маркса в отличие от Кондратьева длина «циклов» намного короче.
На Западе среди работ по технократическому обоснованию циклического развития хозяйства широко известны произведения австрийского экономиста Йозефа Шумпетера (1883 — 1950 гг.). В первую очередь, это вышедшая в 1939 году работа «Экономические циклы» (Business Cycles) [1].
Все технократические теории, несмотря на различия в используемом языке, оценке длины цикла, количестве фаз цикла и некоторых других деталях, имеют сходство в главном. Их авторы причины циклического хозяйственного развития (и соответственно, периодичности кризисов) сводят к «техническому прогрессу», точнее к цикличности процессов замещения основных фондов на новой технической (технологической) основе. С теми или иными вариациями авторы подобных теорий выделяют следующие фазы (этапы) цикла:
1) бурное развитие производства на основе новых технологий и масштабных инвестиций в «локомотивные» отрасли экономики;
2) расширение рынка и повышение платёжеспособного спроса вовсех сегментах экономики (денежные средства из «локомотивных» отраслей растекаются по всей экономике);
3) мультипликативный подъём во всех отраслях экономики за счёт повышения совокупного платёжеспособного спроса;
4) исчерпание мультипликативного эффекта и падение производства (кризис перепроизводства, рецессия) со всеми вытекающими последствиями (затруднение реализации продукции, банкротства предприятий, увольнения рабочих, падение цен на товары и активы и т.п.).
«Технократы» типа Кондратьева мало интересуются антропологическими, социальными и политическими аспектами экономической деятельности, и их логические построения похожи на астрологические или каббалистические схемы. Такие авторы вольно или невольно приписывают науке, технике, производительным силам какие-то мистические свойства «циклического», «волнового», «спирального» развития как будто речь идёт о восходах и заходах солнца или смене времён года. Чем-то эта мистика напоминает пантеизм — философско-религиозное представление о существовании некоего безличного бога, отождествляемого с природой.