— Если не поторопишься, опоздаешь на работу, — бросив на девушку быстрый взгляд через плечо, проговорила МакГонагалл.
— Я не пойду, — тихо пробормотала Амбридж, бесцельно бродя по комнате, словно в поисках чего-то, о чем она сама не знала. — Всё равно уволят, так какой смысл.
Сидеть весь день в спальне было бы ужасно глупо, но и находиться рядом с Минервой после вчерашнего ей было трудно. Ей никогда еще не было так страшно — вся ее жизнь вдруг разом ухнула в пропасть, и она не знала, как всё поправить. Она не могла сознаться начальнику в совершенном нарушении, но и потерять доверие Минервы не хотела. Впрочем, последнего она судя по всему уже лишилась.
— Уволят, если не придешь вовремя. Ты теперь занимаешь куда более серьезную должность и не можешь позволить себе подобного рода вольности.
Долорес несколько удивленно обернулась, устремив на МакГонагалл пристальный взгляд. Минерва буквально чувствовала, как он ввинчивается ей между лопаток острой иглой, но упорно продолжала мыть посуду, не поднимая на девушку взгляд, как будто той и нет вовсе в комнате.
— Хочешь сказать, ты передумала? — осторожно спросила Амбридж, чувствуя, как внутри нее затеплилась надежда. Она приблизилась к женщине, не спуская с нее испытывающего взгляда. — Минерва?
Закончив с посудой, МакГонагалл вытерла руки о полотенце и повернулась к молча разглядывающей ее девушке. С минуту они смотрели друг на друга.
— Я хочу, чтобы ты дала мне слова, что такого больше никогда не повторится, — в голосе Минервы отчетливо сквозили металлические интонации. — Ты поступила гадко и низко. Надеюсь, ты это понимаешь.
Долорес молча кивнула, а потом вдруг стремительно обняла женщину. Сердце в груди забилось как сумасшедшее.
— Обещаю, — прошептала она, пряча лицо в водопаде черных локонов; ставший привычным аромат сирени кружил голову. — Я всё сделаю ради тебя.
«Нет. Это я сделаю».
Руки Минервы мягко легли на девичью талию, притягивая Долорес еще ближе. Она мягко поцеловала девушку в висок и глубоко вздохнула. Решение далось нелегко, но Минерва убедила себя, что поступает правильно.
Во всяком случае, она сильно на это надеялась…
========== Глава 9 “Без тебя меня не существует” ==========
Хогвартс, 1996 год.
Хогвартс сошел с ума. После побега Дамблдора она была уверена, что уж теперь-то школа у нее в руках. Но как же сильно она ошибалась. Вместо смиренного подчинения, ей была объявлена настоящая война. Сперва это были лишь близнецы Уизли, но после того, как сбежали и они, оставив после себя целый ворох летающих по школе фейерверков и огромного болота на шестом этаже, которое так и не удалось убрать, их примеру последовали и другие студенты.
Вдохновленные близнецами, многие ученики вступили в борьбу за право занять освободившиеся места Главных Бузотеров Хогвартса, и теперь в коридорах постоянно взрывали навозные бомбы, двери кабинетов удивительным образом не открывались, туалеты постоянно оказывались затоплены, так что заливало по пол-этажа, а в кабинете директрисы постоянно оказывались то пикси, то нюхлеры, то еще какие-нибудь мелкие твари, доставлявшие целый ворох проблем. Да еще и ученики на ее уроках постоянно падали в обморок и начинали кашлять кровью, из-за чего их приходилось отправлять в больничное крыло по несколько человек за раз, так что в классе редко оставалось больше трех-четырех студентов.
Целыми днями ей приходилось бегать по школе, устраняя последствия всевозможных проделок. И больше всего бесило, что никто из преподавателей или обслуживающего персонала даже не пытался ей помочь, предпочитая наблюдать за ее потугами со стороны.
Дни слились для нее в один непрекращающийся кошмар, от которого она никак не могла проснуться.
Оказавшись, наконец, поздним вечером в своем кабинете, Долорес в изнеможении упала в кресло. Как же она от всего этого устала. Будто весь Хогвартс вдруг разом объявил ей войну. Даже чертов ящик стола не желал открываться, механизм заело. Она в ярости саданула по нему рукой, тут же невольно вскрикнув от боли — не рассчитала силу удара. Чертова школа, чертовы дети, чертов Фадж с его манией вечных заговоров! Надоело. Ощущение полного тотального контроля, которое она так любила, стремительно исчезало, ускользая сквозь пальцы, подобно воде. И она ничего не могла с этим поделать. Кажется, у нее больше не осталось сил противостоять им всем, мечтающим о ее падении. Все против нее. Она одна.
Впрочем, она привыкла к одиночеству — ее верному спутнику последние пару десятков лет. Ее целью давно уже стала карьера. Ничего другого в жизни ей не удалось добиться. Она не смогла завести крепкой дружбы, так и не вышла замуж. Те, кто пытался узнать ее ближе, очень быстро понимали, что за сладкими улыбками и приторными манерами скрывается довольно жестокая и нетерпимая личность. Ее опасались, ее избегали. Руководство ценило ее за добросовестное отношение к работе и безграничное трудолюбие и упорность. Но, как правило, на этом все и заканчивалось. И чего она добилась в конце? Одиночество на вершине.
А ведь так хочется порой простого человеческого тепла.
В дверь громко постучали, и она почти сразу же распахнулась, впуская в комнату позднего посетителя. Минерва решительным шагом пересекла небольшое пространство до рабочего стола директрисы и бухнула поверх разбросанных бумаг толстенную кипу документов.
— Это нужно просмотреть и подписать до завтра, — коротко возвестила она, не глядя на Амбридж, и направилась обратно к двери. — Я зайду утром, заберу.
В последнее время всякий раз, как Долорес вспоминала прошлое, она сталкивалась с МакГонагалл. Или это появление Минервы навевало болезненные воспоминания о тех временах, когда она не была одна? Когда она была счастлива. Или по крайней мере ей так казалось.
Долорес невольно испустила обреченный вздох, с унынием разглядывая фронт работ на ночь. Выспаться опять не удастся. Будет чудо, если до рассвета она успеет всё это прочитать, не отвлекаясь на ночные проделки студентов. Вчера она часа три занималась устранением ночных шалостей вконец распоясавшихся учеников. И делать это приходилось как всегда в одиночку. Никто из преподавателей не желал ей помогать, прикрываясь введенными ею же самой правилами и покрывая малолетних щенков. Чтоб им всем пусто было!
— Я сама занесу, — успела крикнуть она, пока МакГонагалл не вышла из кабинета. — Спасибо, профессор.
Минерва резко остановилась, словно наткнувшись на невидимую преграду, и обернулась. На ее лице мелькнула тень удивления. Еще бы, Долорес Амбридж за что-то ее поблагодарила?! Наверное сейчас думает не сошла ли Долорес с ума.
Желания изображать из себя полную сил и уверенности директрису не было. И Долорес просто ответила на ее взгляд молчанием, беря в руки первый из отчетов. Пусть думает, что хочет. Ей все равно.
Она успела пробежать глазами первые несколько строк, когда тонкие пальцы вырвали у нее из рук несчастный пергамент.
— Так, довольно, — строго проговорила Минерва. Когда она успела вернуться? — Идем.
Она потянула Долорес за собой, заставляя выйти из-за стола. В дальней части кабинета виднелись едва различимые очертания двери, ведущей в личные покои Амбридж.
— Но отчеты…- как-то совсем жалобно попыталась протестовать Долорес, не слишком понимая, что происходит. Сил сопротивляться у нее уже не осталось.
Губы МакГонагалл тронула чуть насмешливая улыбка. Впрочем, даже не улыбка, просто уголки приподнялись, придавая лицу чуть больше мягкости.
— Ты правда думаешь, что Дамблдор сам все подписывал?
Ну конечно, было бы наивно так полагать. Скорее всего Минерва все делала сама, а сейчас спихивает на Долорес просто из принципа. Своеобразная месть.