Тютчев постоянно проявлял интерес к философии. С юных лет он был знаком с античной философией и с работами французских мыслителей, позднее увлекся литературой и философией немецкой. В первую очередь следует назвать здесь основателя натурфилософских систем Шеллинга. Как уже отмечалось выше, они были знакомы лично, и, судя по всему, знакомство это полезно было взаимно. Во всяком случае, Шеллинг говорил о Тютчеве (со слов П. В. Киреевского): «Это превосходнейший человек, очень образованный человек, с которым всегда охотно беседуешь».
Не отрицая влияний и воздействий на Тютчева самых разных философов, не следует и преувеличивать их роль в становлении его мировоззрения, а тем более искать прямые или завуалированные отклики той или другой философской системы в его стихотворениях. Как справедливо подчеркивали исследователи, он дает не столько последовательный строй мыслей, развивающих определенную философскую проблематику, сколько комплекс переживаний этих мыслей, эмоциональное эхо той аналитической работы мысли, которая протекла в сознании поэта, побуждая его творчески воплотить себя в лирическом произведении.
Поэзия Тютчева, можно сказать, перенасыщена тревогой, предчувствиями роковых развязок, катастроф — «катаклизмов», он пишет о «страшных песнях» хаоса, о грозах и бушующем море. Но есть у Тютчева и стихи — своего рода признания в любви к природе умиротворенной, солнечной, радующей человека. «Нет, моего к тебе пристрастья Я скрыть не в силах, мать-Земля!.. Что пред тобой утеха рая, Пора любви, пора весны, Цветущее блаженство мая, Румяный свет, златые сны…» (1,88). Иными словами, Тютчев и понимает и принимает жизнь во всех ее проявлениях, до самозабвения любит её. И в то же время многое из того, что в совокупности своей составляет бытие человека, являлось предметом его постоянных, напряженных и тяжелых раздумий, вызывало в нем страстное желание, иногда на грани отчаяния, не соглашаться, спорить, протестовать. Поэт не раз признавался своим близким, что для него привычны «состояние внутренней тревоги» и «чувство тоски и ужаса». Размышляя над тем, какие же именно проблемы так сильно тревожили Тютчева, известный исследователь его творчества К. В. Пигарев приходит к выводу, что это и время, бороздящее неизгладимыми морщинами любимые черты, и пространство, разъединяющее людей и отдающее их во власть времени, и, наконец, смерть – равно враждебные человеку силы в глазах Тютчева. Именно они затавляют его „с такой болезненной живостью и настойчивостью" испытывать „сознание непрочности и хрупкости всего в жизни"». Земля и Небо противопоставлены в поэзии Тютчева. Земля — это колыбель и дом человека, это все, связанное с великой случайностью появления его на свет и великой радостью уникальности его жизни. Но Земля — это и быт, в котором так легко погрязнуть человеку, это и «пыль» мизерных и суетных стремлений людей, это и неумолимо уходящее время, забвение и смерть. С Небом у Тютчева ассоциируется все самое светлое и чистое, недостижимо высокое, духовное и нравственное. Без этой устремленности в Небо жизнь представляется поэту «утомительным сном». Конечно, мгновения эти редчайшие, они сродни озарениям. Так, в стихотворении «Проблеск», например, полет души «к бессмертному» сопровождается звучанием «скорби» на струнах «ангельской лиры». Объяснение этому следует искать как в том, что человек бессилен вернуть «минувшее» или вернуться в него, так и в том, о чем говорится далее в стихотворении: «Мы в небе скоро устаем, — и не дано ничтожной пыли дышать божественным огнем».
Именно в этом трагизм существования человека — «в невозможности отделить в себе земное от небесного, бренное тело от нетленной души. Трагизм — в сознании личной смертности, в желании неосуществимого, в стремлении к недоступному» [301].
Неумолимое шествие времени изображает Тютчев во многих своих произведениях и с самых разных сторон. В стихотворении «Бессонница» мы слышим поначалу «однообразный бой» часов, «Томительная ночи повесть! Язык для всех равно чужой И внятный каждому, как совесть!» Но затем, как это нередко бывает у Тютчева, вполне конкретные явления, факты и детали житейского обихода постепенно начинают обретать иной смысл, более обобщенный, философский. И вот уже «часов однообразный бой» начинает восприниматься, как «глухие времени стенанья, пророчески-прощальный глас». Разбуженная бессонницей фантазия, нахлынувшие ночные мысли и чувства рисуют страшную картину: «Нам мнится: мир осиротелый Неотразимый Рок настиг — И мы, в борьбе, природой целой Покинуты на нас самих; И наша жизнь стоит пред нами, Как призрак на краю земли, И с нашим веком и друзьями Бледнеет в сумрачной дали; И новое, младое племя Меж тем на солнце расцвело, А нас, друзья, и наше время Давно забвеньем занесло!» (1, 41).
Поэт показывает, как распадается связь времен, дает понять каким должно быть мироощущение человека, который, так сказать выпал из своего времени. Точнее говоря, время ушло, а он остался. Речь идет о безмерном одиночестве, с которым сталкивается человек в этом случае. Такое одиночество, пожалуй, страшнее самой смерти, — ведь человек и чувствует и понимает полную безысходность своего положения, когда у него нет ни прошлого, ни будущего, нет и настоящего. Впереди, надо полагать, бездонная пропасть («жизнь», «как призрак», стоит на «краю земли»), а позади уже почти скрылись, едва различимы «в сумрачной дали» и век, который когда-то был своим, и друзья. Не приходится рассчитывать и на внимание и понимание «младого племени», потому что и «нас, друзья, и наше время давно забвеньем занесло».
В финале стихотворения вновь слышится бой часов, отсчитывающих время, но звучит он теперь как «металла голос погребальный», и это понятно: ведь он «оплакивает нас», навсегда ушедших из жизни и памяти.
Лирический герой Тютчева очень пристально, с большим душевным напряжением и тревогой следит за тем, как минута за минутой уходит безвозвратно время жизни человека. В одном из стихотворений («Как над горячею золой…») он сравнивает это с тем, как дымится и сгорает «свиток», в котором «огнь, сокрытый и глухой, слова и строки пожирает». «Слова и строки» в этом контексте — память о прошлом, без чего, как понимает это Тютчев, жизнь теряет не только интерес, но и всякий смысл. Более определенно он скажет об этом в следующем стихотворении:
Столь же пристально всматривается Тютчев в настоящее, которое пришло из прошлого и исчезнет в будущем, и в стихотворении «Сижу задумчив и один…». В нем поэт спрашивает: «Былое — было ли когда? «Что ныне — будет ли всегда?..» И отвечает: «Пройдет оно, как все прошло». В отличие от природы с ее вечным обновлением («И снова розы будут цвесть») человеку не дано этой возможности к новым и новым возрождениям, к какому бы то ни было возвращению к истокам юности. О безуспешности таких возвращений написал Тютчев в стихотворении «Двум сестрам»: младшая сестра своим поразительным сходством со старшей напомнила герою о былой любви к ней и о днях его молодости. И вот мы видим, что радостной эта встреча не получилась, и не потому только, что в прошлом были свои печали. Это удивительное сходство двух женщин как нельзя более наглядно подчеркнуло уникальную неповторимость каждой жизни, судьбы и любви. Вот почему молодость и любовь даже самого близкого человека могут напомнить только об одном, о том, что и то и другое для тебя потеряны навсегда: