посчитав, решил, что их почти столько, как пальцев на его
руках и ногах. Некоторые из них, способные двигаться,
направлялись от места падения вверх и вниз по оврагам,
пытаясь найти выход, но это было бесполезно: по всем трём
отрогам стояли заграждения, сделанные из нетолстых
деревьев, через которые лошадям невозможно было
перебраться; сколько помнил Од, они стояли всегда, лишь
изредка их приходилось чинить или делать заново, когда
сносило бурным потоком.
Вожди подали сигнал, что охота окончена, а это означало,
что прекращаются действия всех запретов, вводимых на время
подготовки к ней; вслед за этим возбуждённая толпа охотников
с примкнувшими к ним женщинами и подростками,
участвовавшими в охоте, спустились вниз, на дно оврага,
бывшего не очень глубоким; местами каменистые осыпи в нём
доходили до самой кромки обрыва. К этому времени к месту
падения лошадей собрались люди всех трёх родов; площадка в
месте слияния оврагов была достаточно просторна и вмещала в
прежние годы людей четырёх родов; по преданиям, даже
большее число родов принимало участие в охоте, но некоторые
из них ушли южнее, и связь с ними была прервана, а между
ними большое пространство занимали люди тотема кабана.
Возбуждённая, ликующая толпа смеялась, шумела,
веселилась, и не было трёх родов — был один большой род, не
имевший никаких запретов, никаких ограничений; праздник,
которого так ждали, начался. Люди пьянели от горячей
лошадиной крови, от парного мяса внутренностей и около
костров, на которых жарились выпотрошенные лошадиные
15
туши, танцевали свой победный танец, а рядом беззаботно
играли сытые и счастливые дети, оживлённо беседовали
собравшиеся вместе старики. То тут, то там отягощённые
вынужденным воздержанием пары открыто занимались
любовью. Исчезли куда-то Лу и Ра. К Оду подошла незнакомая
ему ранее молодая женщина из другого рода, и он понял, что
она даже из другого тотема и появилась здесь недавно, а та,
призывно улыбаясь, взяла его за руку, и он охотно последовал
за ней.
Пиршество продолжалось до ночи, но наконец всё утихло;
умиротворённые люди спали на земле, прогретой большими
кострами, застланной хвоей и шкурами лошадей, укрываясь
такими же шкурами, принесёнными с собой. Кругом горели
несколько костров, глухая ночь покрыла место пиршества.
Праздник длился несколько дней, люди пили, ели,
занимались любовью; но пришло время возвращаться в
пещеру. Уже вспыхнуло было несколько драк, которые,
впрочем, быстро прекратили, разняв дерущихся; а кроме того,
прошёл дождь, не обещавший быть коротким — время было
такое, — и, распрощавшись и захватив с собой еды,
соплеменники вернулись на свои стоянки, оставив в овраге три
четверти из добытых и покалеченных, но живых лошадей,
которых продолжали кормить и поить до нужного времени,
заготавливая им корм. Несколько человек из всех трёх родов
должны были заниматься этим ежедневно, так будет
продолжаться до тех пор, пока не будут съедены все лошади, и
тогда наступит время следующей охоты.
Кончились дожди, стало теплее, появилась возможность
разнообразить еду собирательством, а охотники всё чаще
возвращались домой с добычей, занимаясь свободной охотой, и
их добычей были кролики, косули, мелкие зверушки и птицы.
Женщины приносили черепах, змей, разнообразные яйца.
Завершилось полуголодное существование — люди были сыты
и довольны.
16
Однажды во время охоты в лесу Од услышал стон и понял,
что он принадлежит человеку, а раздвинув кусты, увидел
молодого охотника, почти подростка, находившегося без
сознания, и осмотрел его. Тело юноши было в ссадинах,
больших кровоподтеках, левое плечо опухло и посинело, кожа
на голове была пробита, но раны были неглубокими; он взял
юношу на руки и отнёс в пещеру, где старухи и пожилые
женщины окружили раненого, обмыли раны, приложив к ним
какие-то травы, а когда тот пришёл в себя, напоили какими-то
отварами. Больше он уже не терял сознание, и выяснилось, что
он принадлежит к тому, пропавшему роду, что в роду осталось
совсем мало охотников, что он спасся бегством от Юла —
вождя рода, который чуть не убил его, когда он выразил
протест, что мясо, добытое во время охоты, доставалось только
сильнейшим охотникам, а те могли его дать, а могли и не дать
тем, кому хотели. Юл стал вождём рода прошлой осенью,
после перехода на зимнюю стоянку, и с тех пор погибло
больше половины охотников в результате кровавых ссор, а
также много стариков, женщин и детей от голода и болезней.
Ун, так звали юношу, объяснил, что в роду вместе с ним
оставалось столько охотников, сколько пальцев на руке.
Прошло несколько дней, и он начал выходить из пещеры на
свежий воздух — заботы лечащих его и хорошее питание
делали своё дело.
Вскоре после того как был найден Ун, возвращавшийся
после полудня с охоты Од и двое охотников, бывших с ним,
услышали необычный шум возле пещеры; поспешив же к ней,
остановились на краю обрыва, изумлённые: на каменистой
осыпи перед пещерой собрался весь их род, а напротив стояли
измученные, усталые люди — остатки потерянного ранее рода.
Истощённые голодом дети покорно приникли к своим
измождённым, худым матерям, унылые подростки молчали,
уставившись взглядом на камни осыпи. Стариков и старух
совсем не было, лишь впереди группы стояли трое усталых
охотников, а перед ними лежало тело раненого человека.
17
Ро отдал приказания, и его сородичи подняли раненого
охотника, а женщины помогли соплеменницам, взяв на руки их
детей; все вошли в пещеру. Пришедших усадили как
сородичей, принесли еду, никого в ней не ограничивали, а
насытившиеся люди, словно оттаяв, постепенно оживлялись, и
в конце концов выяснилось, что род голодал, что охотников
было мало, уже давно звучали требования присоединиться к
соседнему роду, но Юл и слышать не хотел об этом. Лишь
когда на охоте он был ранен кабаном, присоединение стало
возможным.
Жизнь в пещере пошла своим обычным чередом,
пришельцы словно нисколько не смутили обыденную жизнь
хозяев, только по вечерам у костра стали несколько
оживлённее и шумнее стали ребячьи игры, но ничего
странного в этом не было: ещё на памяти большинства людей
произошло их разделение, а контакты родов были достаточно
частыми. Кровные связи были настолько глубоки, что между
людьми обоих родов не возникло серьёзных враждебных
отношений, еды хватало, как и прежде, поскольку каждые два-
три дня люди приносили мясо забитой лошади из загона с
места большой охоты, достаточно много собирали женщины,
кроме того, свободная охота давала некоторое количество дичи.
Оправившись и отдохнув, присоединившиеся охотники ходили
вместе с остальными на охрану загона и на охоту, а
выздоровевший и окрепший
Ун очень привязался к Оду и ходил на охоту только с ним. Оду
нравился спокойный, справедливый юноша, поэтому он охотно
разрешал ему сопровождать себя. В противоположность ему
Лю, один из пришедших охотников, сразу вызвал брезгливость
у покровителя Уна своей угодливостью и навязчивостью; в
ответ на изъявление симпатии с его стороны Од резким
образом установил грань в отношениях, которую тот уже не
решался переступать, хотя, видимо, не очень расстроился,
найдя себе покровителя в лице Ора. К Юлу вернулось
18
сознание, но он был ещё очень слаб и не мог участвовать в
повседневных делах рода.
Возвращаясь однажды вместе с Уном с охраны загона, Од