Очередная молния ударила в дерево, что стояло метрах в ста от Камня. Следующая, зазмеилась уже совсем рядом и вокруг всё на мгновенье озарилось ярким светом. Охотники повалились на землю и, закрыв головы руками, лежали не шевелясь.
Вождь, уже мокрый от дождя, но улыбающийся, прижался ухом к Камню и блаженно улыбаясь, гладил его руками. Сверкнула молния, ударила в вершину Камня, сверху полетели осколки, и тут свет догнал звук. Гром был таким оглушающим, что ноги у вождя подкосились, и он упал. Сил встать уже не было, но он всё так же блаженно улыбался, а потом его глаза закрылись, и он из последних сил в наступившей тишине крикнул:
— Большой Камень сказал своё слово!
Охотники медленно поднимали головы и осматривались. Дождь моросил мелко и нудно, ветер утих, а молний как будто бы и не было. Только Большой Камень светился мертвенно-бледным, белёсым свечением.
Наконец один охотник поднялся на колени и так на карачках пополз к вождю.
— Вождь! — охотник потрепал старшего за плечо. — Вождь! Вождь, вставай! Небесный огонь ушел, и небо больше не гневается на нас. Вставай!
Но вождь так и остался лежать, с открытыми глазами, раздвинув губы в блаженной улыбке.
Серёга пришёл в себя и с минуту лежал. На лицо падала влага, и ему подумалось, что его поливают из опрыскивателя, которым пользуются хозяйки при уходе за цветами. Он открыл глаза и ещё минуту смотрел в постепенно очищающееся небо, на котором проступали звёзды.
— Так-так, Эт меня чего же, дед на улицу вытащил? Или я сам выполз? — пробормотал Серега, привставая. — Ну, а чего ж я хотел-то? Вылакал всё винище у деда, вот он меня и выставил. Э-э-эх! Ладно…
Тут Серёга чуть не упал, его рука провалилась в пустоту, и он сильно ударился грудью. Выругавшись, Серёга ощупал край, за которым начиналась пустота. Ему пришлось сделать круг, прежде чем дошло, что он находится на небольшом пятачке, метра три на полтора, и пятачок этот не что иное, как камень. Потом он попробовал опустить ногу в надежде нащупать землю — безнадёжно.
— Ну, блин, или у меня белка началась, или дед меня оттащил куда! — в сердцах Серёга саданул кулаком по камню, в руке отдало болью, и он обрадовано резюмировал: — Раз больно, значит не белка. Ладно, дождёмся утра.
Всю ночь Серёга пролежал на камне. Откуда-то снизу доносилось бормотание и гортанные вскрикивания, он вскакивал, полз к краю и слушал. Бормотание иногда прекращалось, и тогда наступала тишина, ватная и тягучая. Серёга подавать голос не решался, отползал и снова ложился.
«Куда ж меня оттащили-то? Что-то как-то высоковато затащили. Небось, дед в отместку, на какую-нибудь помойку отволок, чтоб я, когда очухался, страху натерпелся. Точно помойка, кто-то всё время бормочет внизу, наверное, местные бомжи, обожрались ханки, и курлыкают. Быстрее бы уж утро, холодно, блин! Дождь ещё этот, весь промок до нитки…»
Утро наступало медленно и как бы нехотя. Солнце лениво осветляло край небосклона, и ночь понемногу сменялась предутренними сумерками. В постепенно светлеющих, этих самых, предутренних сумерках, Серёга стал различать камень, на котором лежал, а потом и всё что его окружало. А окружало его нагромождение таких же камней, только меньших по размеру. Метрах в двухстах от Камня стали видны деревья. Серёга крутил головой и кругом видел одни деревья, которые плотно окружали большое лысое пятно, усеянное камнями, и тот камень, на котором Серёга сидел, стоял в самой середине.
Солнце неумолимо поднималось всё выше, и теперь его край уже торчал из-за горизонта. Теперь Серёге стало видно, что творится внизу. Как он и ожидал, внизу суетились какие-то люди бомжеватого вида. Видимо и для них восход послужил сигналом к активным действиям. Они что-то делали с лежащим на земле человеком.
— Эй! Люди-и! — крикнул Серёга, стоя на краю Камня. Бомжи повернулись, и он увидел их во всей красе. Полуголые, в каком-то тряпье, в руках длинные палки, рожи не бритые и свирепые. Серёгин призыв вызвал в них поначалу если не страх, то большое недоумение.
— Хура! Хура! — закричал один из бомжей и, подняв с земли камень, бросил в Серёгу. Камень был пущен рукой опытной и настиг свою цель. Серёга согнулся пополам и застонал. Боль в животе была такая, будто в него врезалось бревно.
— Ты, чего творишь, с-сука! — выдохнул Серёга. — Ща я спущусь я тебе зараза, накидаю! Ой, накидаю!
Серёга подхватил камень и, выпрямившись, кинул его обратно, в своего обидчика. Кинул наугад, не надеясь попасть. Камень пролетел сверху вниз за секунду и врезался тому бомжу, что кидал в Серёгу, в лоб. Бомж вскрикнув, упал навзничь, а остальные загомонили и тут же стали грозить Серёге своими палками. Один нагнулся над своим товарищем и что-то громко сказал, после чего все притихли и уже не трясли палками. Их взгляды метались от товарища к вершине Камня, на котором стоял Серёга.