Флаг Ост-Индской компании. Вызывает вполне определённые ассоциации, не правда ли?
Завершая рассказ об Ост-Индской компании, не могу не вспомнить другое нашумевшее английское предприятие, так называемую «Компанию Южных морей», с деятельностью которой тесно связана история выхода в свет любимой книжки детей всего мира.
В начале XVIII века Ост-Индская компания приносила своим акционерам баснословные дивиденды. Тем же, кто не попал в число счастливчиков, оставалось лишь истекать слюной и мечтать поучаствовать в столь же доходном предприятии. В 1711 году британское судно привезло в Лондон моряка Александра Селкирка, снятого с необитаемого острова у берегов Южной Америки, на котором он прожил несколько лет. Селкирк сразу сделался притчей во языцех: о шотландце писали газеты и болтали в салонах, присовокупляя самые фантастические басни о богатстве Южной Америки. Парламентарию графу Оксфорду пришло на ум воспользоваться этим к собственной выгоде. Под его эгидой несколько лондонских купцов быстренько организовали «Компанию Южных морей», с помощью высокого покровителя обзаведшуюся привилегиями на торговлю с Южной Америкой. Оксфорд был прирождённым пиарщиком. Грамотно играя на алчности сограждан, он распускал слухи о будущих барышах, а в 1713 году, когда победа в войне за Испанское наследство принесла англичанам пустяковую уступку со стороны испанцев (британцам разрешалось раз в год направлять один корабль с товарами для продажи в Южной Америке), агенты графа подняли шумиху. В этом гвалте потерялась суть уступки, и в итоге все знали, что испанцы что-то уступили, а что уступили? То ли рудники в Потоси (половина мировой добычи серебра), то ли Мексику? Никто толком ничего не знал, но все сходились в том, что надо, пожалуй, вкладывать деньги в новую компанию. В 1719 году протеже графа, некий Даниель Дефо, выпустил роман «Робинзон Крузо», навеянный эпопеей Селкирка, и стофунтовые акции компании взлетели в цене до ста тридцати, а уж после того, как в следующем году парламент принял билль о расширении сферы деятельности предприятия, публика просто с ума сошла. Акции новой эмиссии, по 300 фунтов, вместо ожидаемого миллиона принесли компании два. Выпуск четырёхсотфунтовых всего за три часа дал полтора миллиона. Лондон лихорадило. Успех «Компании Южных морей» породил волну подражателей. Открывались «МММы», сулившие вкладчикам золотые горы благодаря вложению средств в изготовление досок из опилок или «машину Пакла, стреляющую квадратными и круглыми пулями». Один прохиндей даже собрал две тысячи фунтов под вывеской «весьма прибыльного дела, суть которого пока – секрет». Длилось это безумие пару месяцев, кончилось печально и предсказуемо. Первыми лопнули мелкие мыльные пузыри, следом за ними – крупный. Зицпредседателей Фунтов - директоров «Компании Южных морей» успели поймать и посадить, да вот беда: большей части денег вкладчиков у них не оказалось. Самые удачливые из акционеров вернули треть капиталов, но таких везунчиков было немного. Правда, знакомо?
Ирония судьбы: всего двумя десятками лет ранее английской «панамы» и двумя сотнями годков ранее Панамы французской (давшей название финансовым афёрам подобного рода и размаха) свою Панаму (и в буквальном, и в переносном смыслах) пережила Шотландия. В 1696 году в Шотландии решили освоить территорию Панамы. Была создана компания, в которую акционеры вложили 400 тысяч фунтов стерлингов. Руководство компании не собиралось дурачить вкладчиков, были закуплены корабли и товары для торговли с индейцами. Как предполагалось улаживать проблемы с испанцами, которым официально принадлежала Панама, неизвестно. Вообще, совет директоров очень странно представлял себе и территорию Панамы и её население, так, например, для последующей перепродажи туземцам было закуплено 380 Библий, 51 Евангелие, 2808 катехизисов, а также шерстяная материя, парики и туфли с пряжками (это для страны, близкой к экватору!). Закономерный финал, - компания с треском разорилась. Лопухам-вкладчикам всё-таки повезло. Из суммы, презентованной лондонским правительством Шотландии по случаю унии государств в 1707 году, акционерам возместили убытки до последнего пенни. Английские журналисты вовсю потешались над соседями. Один из памфлетов был даже публично сожжён в Эдинбурге. Читая газеты, британский обыватель весело смеялся, не подозревая, что очень скоро ему суждено горько плакать, попавшись на удочку откровенных мошенников из «Компании Южных морей» и прочих мыльных пузырей.
Шотландия и Ирландия.
«…Шарпу, как самому молодому офицеру, придется предлагать обязательный тост и делать вид, что он не замечает, как эти [шотландские] ублюдки проносят кружки над флягами. Король за морем. Пить за давно умершего Стюарта, Старшего Претендента, метившего на трон и закончившего дни в римской ссылке. Чертовы якобиты делали вид, что Георг III не настоящий король. Не то чтобы они отказывались ему подчиняться. Не то чтобы этот их жест – пронести вино над водой – был уж таким секретом. Нет, им просто не терпелось зацепить Шарпа, оскорбить его верноподданнические чувства, спровоцировать на праведное негодование…»
Корнуэлл Б. «Крепость стрелка Шарпа»
Шотландия – бедная страна. Возможно, поэтому шотландцы, хоть и создали единое государство веком раньше, чем англичане, тем не менее, вынуждены были более пяти столетий отбиваться от посягательств агрессивных обитателей юга. Англичане считали само собой разумеющимся, что те, с кем судьбе было угодно поселить на одном острове, только и мечтают англичанам заносить хвосты. С Уэльсом номер прошёл. Причём прошёл настолько успешно, что валлийский лук, принёсший потом французам немало горя на полях сражений Столетней войны (в которой шотландцы, кстати, участвовали на стороне французов), англичане и по сей день без тени смущения именуют «английским». С шотландцами вышло иначе. История повторялась раз за разом: англичане подминали под себя Шотландию, затем шотландцы выпихивали их обратно, затем снова англичане присоединяли к себе соседей, затем снова шотландцы … И так далее, и так далее. Конец этой чехарде положила Елизавета I, завещав престол шотландскому королю Якову VI, венчанному на царство в Англии под именем Якова I.
У Якова было много недостатков (в частности, любовь к молоденьким красавчикам, один из которых тебе, дорогой читатель, хорошо знаком по «Трём мушкетёрам». Это Джордж Вильерс, герцог Бэкингем), но уж в отсутствии здравого смысла его упрекнуть трудно. Англия и Шотландия объединились под одной короной, но на двух стульях сидеть неудобно, даже если эти стулья – троны. В светлой голове монарха созрел смелый замысел: слепить из двух ненавидящих друг дружку стран одно целое. К сожалению, на его пути к звёздам отыскалось слишком много терний. Опираться на своих соотечественников Его Величество не мог (в Шотландии авторитет королевской власти находился ниже плинтуса. Больно часто шотландские монархи оказывались в плену у тех же англичан). Может, по этой причине, а, может, потому, что ему, как католику, англиканство больше грело душу, нежели пресвитерианство, король решил начать объединение со стирания религиозных различий путём «обангликанивания» шотландцев. Ещё до восшествия на английский престол ему удалось добиться восстановления в пресвитерианской церкви епископских должностей и признания за собой права назначать пасторов в самые крупные приходы. Данные манипуляции короля нажили ему изрядное количество врагов из числа рядовых прихожан, но высшее духовенство его поддержало (пресвитерианским епископам король «вернул» земельные владения, секуляризованные поколением раньше у епископов католических). Покорность церковников вселила в короля уверенность, что они и далее брыкаться не будут. Надежды его не оправдались. Попытка ввести в Шотландии так называемые «Пять пертских статей» (добавление в литургию пяти элементов, сохранившихся в англиканстве, но попавших под «улучшение» пресвитерианами: причастие с колен, личное причастие, личное крещение, конфирмация и, самое ужасное… празднование Рождества! Наверно, для пресвитериан – правоверных кальвинистов развязанный мешок Санта-Клауса символизировал развёрстые врата ада) подняла бурю возмущения. Яков таки продавил принятие этих статей, созвав в Перте крохотную «национальную ассамблею» из своих блюдолизов, но, видя, что страсти накаляются, не стал требовать неукоснительного выполнения нового закона и тихо сдал назад. Матёрый был политик. Сволочь, конечно (позволил родную мать, Марию Стюарт, казнить Елизавете I, так как боялся упустить английскую корону), но умён и осторожен.