которую было что-то завёрнуто. Афанасий взял этот свёрток, повертел в руках и стал
разворачивать, кажется Николай догадался что там может быть. Да он не ошибся, там
была фотография и письмо. Это уже похоже, Мария положила в сундук после смерти
матери. Афанасий сидел неподвижно, он не смотрел ни фото. Ни письмо. Николай
подошёл к нему и сказал, почему ты не смотришь на фото. Афанасий молчал, у матери
всё время была фотография отца и она ему её не показывала. Всю жизнь он завидовал
пацанам у которых были отцы, и сколько раз просил рассказать про отца, но мать
молчала. А когда он был уже взрослый и жил в Томске и у него была семья, он снова
попросил мать рассказать, и она пообещала при следующей встречи расскажет, но
следующей встречи не получилось. Николай положил руку на плечо племянника и
сказал, я тебе уже рассказал про твоего отца, а сейчас мы все вместе попробуем тебе
всё объяснить если сможем.
Из депортированных Герман был. Их семьи привезли во время войны. Помню глубокая
осень уж была. А у них ни одежды, ни еды. Наш председатель хотел. Видно,
выслужится перед районом, сильно на них наседал, а может на своих не смел, а с
этими понял, что беззащитные. Трудно тогда было и с сознанием деревенских. Кто
жалел их, помогал как-то из-под тишка, страшно было, кто знал, что будет дальше. А
кто просто так проявлял не приязнь, а у кого кто-то уже погиб на войне или воевал. Вот
и в деревне закончилась мирная жизнь. И война закончилась, а напряжение в селе не
спало. Варвара помолчала и продолжила. В нашей семье относились к
депортированным как к обычным людям, и знаю, что мать часто потом ещё
рассказывала. Что она в тайне давала им молоко и так что могла, а потом картошку на
21
посадку они собирали в тайне от тех, кто бунтовал против них. А мать всегда
добавляла, нельзя так дети у них, да и мы ж сами люди. Вот-вот и мои родители тоже
так говорили, поддержал Игнат. Отец с фронта раненым пришёл, а когда заходила
очередная ругачка из-за них. Он говорил, давайте будем людьми, мы сейчас не на них
нападаем, мы себя и наших детей ломаем. Зачем зло в сердцах разжигаем и сами
стаём как фашисты. Дети не должны это видеть. К нам наслали и других не только
немцев, а скандалим только из-за них. Наступила тишина, было такое ощущение, что
они вошли не в бывший его дом, а в прошлое их деревни. Старики, точно, потерялись
во времени. Я с Германом и твоей матерью учились в одном классе. Одно — это
предложение Кузьмы вывело Афанасия из оцепенения. Он подскочил, держа в руках
фото и письмо, подошёл к Кузьме и сказал, расскажи мне о нём. Да что особого я знаю,
не думал, что придётся рассказывать и не запоминал. Он был такой же как мы все, но,
если что было в классе не так, виноват был он. А Мария, твоя мать, всегда бросалась в
защиту. А кому это нравилось, вот и с учителями конфликты получались и бабку твою в
школу вызывали, а она потом Марию ругала, что из-за немчуры проблемы. Бабка твоя
была в деревенском лагере, кто не долюбливал чужих. Ну а у Марии и Германа дальше
больше, чем старше становились, тем больше мы замечали, что они везде вместе. Мы
уже было к этому привыкли, да только не твоя бабка. После школы как-то было не до
того, кто с кем и что. А только потом пошли слухи, что Мария ребёнка ждёт, я сразу
догадался от кого. Но Бабка твоя встала в позу и ни в какую не разрешила им быть
вместе. Помню разговоры, что ребёнка сиротой делаешь убеждали её люди, а она на
отрез-нет, сама выращу, но немца в моём доме не будет и Марию не отпустила. Не
обижайся, Афанасий, может я не прав, но не знаю, как поступить, осудить твою бабку,
что не смогла своим принципам уступить, или просто понять, но жизнь Марии она
загубила. Николай как будто ждал своей очереди стал продолжать, я младше сестры
Марии был, сначала не вникал в ссору, а потом Герман меня позвал, ушли мы с ним в
лес. И он слова с меня взял, что никому не скажет, что через меня Герман будет
узнавать о ребёнке. Даже если Мария выйдет замуж, но ребёнок его, и он пообещал её
матери, он это сделал по просьбе Марии, что он навсегда уедет от сюда. Комендатура
уже была снята, и он мог уехать, как же он уговаривал Марию, но она сказала, что уже
раз ослушалась мать, второго раза не будет. Если б он подождал, когда ты родишься,
может Мария по-другому рассуждала. Долго сидеть с тобой мать ей не разрешила и
стала Мария главной опорой семьи, все работы переложили на неё. Я видел, как ей это
доставалась. Вот потому ты раньше говорил, что бабка с тобой больше чем мать бывает
и что ты мать мало видишь и знаешь. Отрабатывала она за тебя. Герман присылал мне
и письма, и деньги, а я не всегда знал, как их передать вот и дарил подарки. Потом,
когда женился рассказал своей Ольги всё и она не возникала насчёт подарков и даже
на наших детей покрикивала, чтоб не ныли что не им отец дарит, а племяннику. Назад
вернёмся я отдам тебе его письма, я сохранил их. У него потом семья появилась. И
дети есть, так что у тебя есть и братья, и сёстры. Варвара всплеснула руками, да ты что,
вот это новость, так ты всё время с ним общался, нет я этого не знала. Афанасий
подошёл к сундуку, что-то ещё закинул в рюкзак, потом ещё прошёлся по дому,
постоял у того места где стояла кровать и вышел. Все уже были на улице. Хоть погода
была далеко осенней, но всё же здесь было свежо и после затхлости в доме, казался не
обычным свежий воздух. Игнат усмехнулся и как будто сам с собой заговорил, вот это
была пуля, когда по деревне пошёл слух, что тебя в армию забирают, да куда, в
Германию. Не один я тогда сказал, что есть Бог на свете. Это нам в низу живущим
посланием было, не то мы делали, а бабки твоей доказательства, не права она была. И
22
ты без отца вырос и Мария в свинарнике так и промучилась. Николай добавил, да
Марии досталось, на твоей свадьбе он была как гость, а всем ведала сестра Валентина,
она городская. Вспомни как приехала Мария, на ней была фуфайка, правда новая,
валенки и шалью обмотано, как будто после войны. Афанасий тихо добавил, а руки,
какие были у матери руки, это были не женские руки, грубые, шершавые, и пальцы все
скрученные. Бедная моя мама, что ты перенесла. А потом Афанасий повернулся ко
всем и стал говорить уже другим голосом, наверно, чтоб отвлечься. А знаете, что я им
ещё преподнёс. Помню, когда с Томска приезжал домой, бабушка всё ткала половики,
я смеялся, что бабушка, куда ты столько наготавливаешь, и она всегда говорила, что это
мне приданое. Я смеялся, а она нет, всё всерьёз. И вот я женился, а половики так и не
получил. Сам не спрашивал, теперь понимаю почему. Варвара не дала время на
подумать, сразу вскричала прям, ну не тяни, говори почему. Да всё очень просто, жена
моя немка. Ответ Афанасия лишил дара речи его собеседников. Так вот оно,
провиденье, и такая вот получилась расплата. Ну первый раз можно подумать совпала
тебя в армию в Германию взяли. Что спортсмен, здоровый сибирский парень, а потом
вторе—жена немка, а теперь и сам в Германию уехал. Афанасий добавил, есть и
четвёртое. Фамилия у меня теперь не ихнее, немецкое, наша семья теперь носит
фамилии моей жены. Да, сказал Игнат, вот это перекаты. Все замечали и пошли за
калитку. Афанасий остановился, закрыл калитку на вертушку, что-то сказал и пошёл за