Действительно, трудно представить, что под безжалостным солнцем может что-то уродиться. Казалось, природа не дает шанса выжить ничему живому.
— Как ни странно, да. И здесь жизнь берет свое, хоть и ненадолго. На песке появляется ковер красных, желтых и белых цветов удивительной красоты. Это очень эффектное зрелище.
Уильям так красочно описал этот ковер цветов, что Эстер восторженно предположила:
— Здесь, наверное, настоящий рай для ботаника!
Он улыбнулся.
— Да, рай, но, к сожалению, не обязательно каждый год.
— То есть вы… Я не знаю даже, как точнее сформулировать вопрос… Вы действительно занимаетесь ботаникой?
— Да, но только в свободное время. У меня и вправду есть фирма, дающая консультации по декоративному садоводству. А также я выполняю заказы нескольких ботанических садов страны. Недавно я написал статью о флоре нашего региона. Так что на ваш вопрос я могу ответить утвердительно. Не шутка — доктор биологических наук!
Эстер с детской непосредственностью поинтересовалась:
— Сколько же вам лет?
— Тридцать три. Я думаю, что на пять-шесть лет постарше вас.
— На шесть!
— Вы что-нибудь имеете против?
— С чего вы взяли? — Собеседница удивленно подняла брови.
— Потому что вам не нравится, если мужчина превосходит вас хоть в чем-нибудь.
— Когда дело касается возраста, нет.
— Можно я дам вам еще один совет?
— Конечно!
— Забудьте Патрика Керра! Нельзя мстить всему мужскому племени за недостойное поведение одного лишь его представителя. Забудьте, посмотрите по сторонам, и вам наверняка станет легче…
Эстер открыла было рот, чтобы ответить, но сразу не нашла нужные слова. Выдержав короткую паузу, заявила:
— Трудно последовать вашему совету — дело в том, что у меня непреодолимая аллергия к обходительным красавцам с хорошо подвешенным языком.
Но сбить Картера с толку было невозможно. С невозмутимым видом тот задал очередной вопрос:
— А распространяется ли подобная аллергическая реакция на того, с кем вы были бы готовы лечь в постель?
Нет, на глупость может быть только один ответ — молчание. Помолчали. Потом женщина задала совершенно нейтральный вопрос:
— А там, впереди, что это за камни?
Он посмотрел в указанном Эстер направлении и сообщил, что необычный зрительный эффект камням придают вкрапления опала. И согласился на ее просьбу подойти поближе, но предупредил:
— Постарайтесь не подставлять голову солнцу и ступайте осторожней, вполне возможно, что вы будете шагать по драгоценным камням.
Они шли минут пятнадцать, когда выяснилось, что никаких опалов нет. Придумал он, что ли, эту красивую сказку, имея какие-то свои намерения? Молодая женщина поскользнулась на каменной осыпи, и услужливый джентльмен тут же подхватил ее, крепко прижав к себе.
— Билл, — попыталась она не очень твердым голосом урезонить его, — со мной все в порядке, благодарю вас.
— Вы уверены в этом? Значит, мои надежды на подобную ситуацию были не напрасными! Конечно, здесь в пустыне, на краю земли, где солнце пытается сжить вас со света, не самое удобное место для… Но, однако, не использовать такой шанс было бы просто неразумно.
Суматошной скороговоркой произнося эти слова, Уильям тем временем запустил одну руку в горячую копну золотистых волос, а другую подсунул под тонкую ткань белой блузки, погладил спину и опустил ладонь до пояса джинсов. Билл так тесно прижал женщину к себе, что их тела почти слились.
Эстер вздохнула и размеренно произнесла:
— Вы ведете себя как невоздержанный юнец!
— Неужели вы видите меня именно таким?
Она несколько секунд искала для ответа слово пообидней, Билл тут же воспользовался стратегической ошибкой, по-своему истолковав недолгое молчание. Сильнее стали его объятия, прерывистей дыхание. Тонкая ткань одежд — вот и вся теперь преграда между их жаркими телами.
И что же Эстер? Воспротивилась? Закричала? Воззвала к его здравомыслию? Если бы… Плоть капитулировала перед натиском мужского желания раньше, чем разум. Грудь наполнилась сладостной истомой — от близости к его сильному, атлетически сложенному телу.
Уильям смотрел на нее, а она не могла понять смысла его взгляда — то ли голубые глаза бездонно холодны, то ли безмерно удивлены. Но снова почудилось в их выражении нечто тигриное. Впрочем, этим глазам не откажешь в притягательности, даже угадав в них странный укор.
А руки мужчины продолжали свою чувственную игру. Сил для сопротивления уже не было. Нервная дрожь охватила ее всю с ног до головы. Из глубин души вырвался слабый звук, в котором причудливо слились протест, осуждение… И восхищение.
В ответ он удовлетворенно хмыкнул, легко поцеловал женские трепетные губы и ослабил объятия, продолжая, впрочем, держать ее руки в своих.
— Если мы задержимся здесь еще хотя бы ненадолго, то рискуем поджариться.
Больше он не произнес ни слова до момента их возвращения в затененное пространство кабины грузовичка. Тихой мышкой сидела Эстер, ожидая и одновременно опасаясь дальнейших событий.
Машина тронулась, и Уильям, в удивлении приподняв бровь, взглянул на спутницу:
— Почему мы молчим? По-моему, вы хотели о чем-то спросить меня?
— Нет, пока нет. Я задам свой вопрос, когда до конца пойму себя и хоть чуть-чуть вас.
— Хорошо. Я готов помочь вам в трудных поисках истины.
— Может быть не стоит?
Он в ответ только ухмыльнулся.
— Мне трудно понять… — попыталась сформулировать свою мысль Эстер, но Билл прервал ее:
— Опять самоанализ и попытка сверить свое поведение с общепринятыми стандартами? А у меня сейчас совсем другое чувство. Говоря высоким слогом — я переживаю возрождение!
— Это почему же? — Эстер облизала пересохшие губы и нахмурилась. — Что вы имеете в виду?
— Послушайте, наберитесь наконец смелости признать, что вам было приятно снова почувствовать мои объятия, что вам нравится, когда я прикасаюсь к вам.
— Господи, что вы за человек! Как только язык поворачивается говорить подобное?
Билл коротко взглянул на нее и продолжил:
— Подвожу итоги, моя судьба обновляется в нашем с вами сочетании. Я снова счастливый человек и на сегодня готов удовольствоваться малым. Подчеркиваю — на сегодня… По-моему, мною уже было сказано, что я вовсе не людоед. Хотя вчера, пожалуй, я по отношению к вам был несколько грубоват.
— Вы… Вы… — Эстер от возмущения никак не могла продолжить фразы, и это за нее сделал он сам.
— Вы хотите сказать, что я просто невыносим. Согласен, это со мной бывает. Мне об этом не раз говорили. Но главное в другом. Я могу быть невероятно милым. Этому тоже есть свидетели.
— Меня совершенно не интересует, что говорили вам другие женщины и что они о вас думают, — напряженно тихим голосом произнесла Эстер.
— Понятно. Только при чем здесь женщины? Такую оценку выставил себе я сам. Люблю до всего доходить своим умом. Скажем, пока мне еще непонятно, почему у вас с Патриком Керром дело не дошло до алтаря. Но в один прекрасный день я либо сам все пойму, либо вы сочтете нужным рассказать мне о причинах случившегося.
— Слушайте, уж не вы ли под дамским псевдонимом пишете в газетных колонках, посвященных разбитым сердцам? — съязвила Эстер.
— Нет, не я, хоть и чувствую, что подобного рода творчество мне по силам. Вы даже не представляете, сколько подобных излияний мне пришлось выслушать на своем веку!
— Если мистер Билл Картер думает, что я встану в длинную очередь женщин, желающих порыдать на его груди, он сильно заблуждается.
— Посмотрим, — бесстрастно ответствовал Билл.
— К тому же вы еще и невероятный эгоист, — продолжала Эстер, — а это вряд ли совместимо с добрым отношением к женщинам.
— Но я действительно добр к ним!
— Как к лошадям и собакам?
Билл искренне рассмеялся, чем только рассердил расстроенную собеседницу.
— Вы что, решили поиздеваться надо мной?
— Ну разве что совсем немного…