Проснуться. Оставить сны в сторонке, раскинуть руки и ноги, потягиваясь, стремясь почувствовать всё тело сразу. Нянечка улыбалась в приятном полумраке и ласково тормошила каждого, ровно по очереди. С лязгом железных колец по карнизу раздвигались шторы, подчиняясь её уверенным движениям, а он лежал и пытался почувствовать запах нового дня – да, подсолнухи и соль.
Умыться. Стоя на маленьком стульчике, как остальные, завороженно наблюдать за водяной воронкой, стремительно уносящейся вниз, с увлечением хлопать ладонью по поверхности и смеяться от получающейся тысячи брызг. Нянечка помогала чистить зубы и расчесывала, вдевала пуговицы в петли… Упрямая ладонь не могла уверенно сжиматься иловко двигатьмелкие вещи, избавиться же от них никак нельзя – это ещё больше всё запутает.
Сделать зарядку. Вправо-влево, раз-два, прыжок, раз-два, раз-два. Ему нравилось прыгать, а ещё, пожалуй, ходить по мокрым дорожкам и камешкам. Он немного помнил, что это также приятно, как ходить босиком по траве после дождя.
Позавтракать. С удовольствием съесть кашу и кусочек – или два – батона с маслом. Обязательно перевернуть стакан с противным молоком. Белые ручейки моментально разбегались в разные стороны, а пенка оставалась на столе кляксой-медузой; они видели такую в фильме – ужасно странное существо.
Он не мог сказать, что его мир стал хуже, когда его отдали. И всё же скучал. Раз за разом рисовал дом и толстыми разноцветными карандашами выводил слово «мама»: он её не помнил, но раскрашивал и пытался представить.
Играть с другими детьми он не любил, хотя они были похожи на него, конечно.
На первый взгляд, ребята выглядели совсем разными, – кто малышами, кто взрослыми, – но год за годом оставались в одном отрезке времени. Это не обязательно был счастливыймиг или печальный, не обязательно значимый или торжественный. Но когда он случался… они протягивали руку, и время замирало. Когда он протянул свою?
Сложно распознать, с кем можно попытаться услышать друг друга через это застывшее время. Да и зачем? Что они могли спросить или сказать? Чего они о себе не знали? Только нянечка как-то понимала всех и сразу, и с ней он любил играть.
В окне друг на друга наползали тучи. Переваливались с боку на бок, как пухлые свинки, и медленно брели вдаль.
Трёхцветный мячик-попрыгунчик отскакивал от стены и попадал ровно в коробку. Он подходил, доставал его и кидал снова. И тот опять попадал ровно в коробку. Невероятно!
На очередном броске что-то пошло не так: он пошатнулся и испуганно вздрогнул, а в коробку врезалась чья-то машинка… мячик, как положено, отскочил от стены и бодро попрыгал из комнаты: через порог и куда-то к лестнице.
Это была катастрофа! Он моментально, словно летний ливень, горько заплакал, размазывая слёзы по щекам – мячик должен быть в коробке! Дверь в комнату должна быть закрыта! Это… катастрофа!
В его застывшем мире должен быть идеальный порядок и распорядок. Иначе он потеряется и не сможет найти всё остальное. Потерялся мячик, а следом – что? Потеряются его игрушки, его нянечка, его любимая кроватка. И он останется один где-то во времени, когда никто не придёт.
Мячик нужно вернуть!
Он выглянул в тёмный проём. Узорчатые дорожки паласа расходились в разные стороны, как тропки в лесу. Тихо. Под потолком светились продолговатые жёлтые лампы: в глубине коридора, из музыкального зала, раздавались звуки пианино. Он заслушался и сделал пару шагов… Нет! Сначала мячик, хотя эта мелодия была такой мягкой, и к ней невыносимо хотелось прикоснуться.
Сквозь узорчатые перила проглядывал кусок серо-бежевого коридора. И, кажется, – да! – за большим горшком с раскидистой пальмой спрятался мячик.
Он нерешительно посмотрел на ступени. Их много, а ещё можно упасть и удариться, и… Он упрямо нахмурился, лёг на пол и стал носочками нащупывать прохладную поверхность, потихоньку сползая. После первых трёх или четырёх ступенек дело пошло быстрее, и страх немного отступил.
Это было похоже на спуск с горы. Или крутой дорожки. Выглаженная прохожими земля норовила подхватить и отправить кубаремвниз, приходилось хвататься за острые стебли травы и кустарников, в сандалии постоянно попадали мелкие камушки, которые кололи стопы. Но голубое-голубое небо было таким нежным и успокаивало, заставляло мириться с трудностями.
Попался! Он прижал мячик к себе, радостно улыбаясь. Теперь всё будет хорошо. Надо вернуться, закрыть дверь – и всё будет хорошо.
– Здравствуй, малыш, – рядом с ним на корточки присела женщина, от неё пахло дождём и немножко – осенью. – Как тебя зовут?