– След потерян, – констатировала Валя. – Ладно, доставай другие и дуй. Сколько ещё Ваня будет спать?
Мы подошли к самому неловкому моменту. Мне пришлось признаться:
– Нет других.
– Как это? Помню, коричневые были и ботильоны. Или зимние надевай, на платформе у тебя.
Удивительно, как Валя помнила мою обувь. Вот только она не знала.
– Я их выкинула. Все, – я смотрела на потолок, стены, пол, только бы не видеть взгляда подруги.
– Зачем? – услышала я сбоку удивленный голос.
– Решила обновить свою жизнь и выкинуть всё старое, – я набралась смелости и посмотрела на Валю. Теперь у неё поднялась правая бровь.
– И много ты выкинула?
– Много, – вздохнула я.
Иван Сергеевич проводил совещание, и мне пришлось ждать. Валькины сапоги болтались на ногах как калоши. Каждое движение напоминало о муже. Я думала, какая я несчастная, и как я люблю Юрку, и как он мог так поступить, и почему я ничего не замечала раньше.
– Как поживает мой любимый аналитик? – приветствовал меня Иван Сергеевич, когда я зашла в кабинет.
И тут я поняла, что мысли были не о том. Я совершенно не представляла, что ему говорить. Поэтому выбрала единственный возможный вариант – заплакала.
Иван Сергеевич хмыкал, крякал и ерзал в кресле. Потом подошел и просто похлопал меня по плечу: «Ну, ну, голубушка».
К этому моменту я выплакала все слезы о своей женской доле и перешла к мужскому непостоянству. Когда горевать осталось не о чем, я вытерла лицо салфетками, предложенными Иваном Сергеевичем ещё в самом начале моей арии, и прохрипела:
– Мне нужно выйти на работу.
Иван Сергеевич вздохнул с облегчением, когда услышал мою просьбу, и бодро проговорил:
– Ждем тебя в понедельник!
– Ну как? – спросила Валя, едва я зашла домой.
– И уговаривать не пришлось, – я гордо задрала нос. – С понедельника выхожу!
– Ревела, – утвердительно проговорила Валя.
– Ничего подобного, – наигранно возмутилась я.
На лице Вали появилась редкая улыбка, которую мы так ценим в нашем кругу:
– Тушь смой, ребенка перепугаешь.
Я бросила взгляд в зеркало и испугалась. Лицо выглядело как шарик в крупную горошину: темные пятна зияли вместо глаз, от них шли две черные борозды и обрамляли большой красный нос. Да, победительницей я не выглядела.
Я обняла Вальку и не хотела отпускать:
– Спасибо.
– Держись, подруга! – Валя шмыгнула носом и уехала.
Я долго стояла под душем. Смывала всю грязь, обиду и разочарование. Намазывала кремом и масками все возможные места, тщательно терла щеткой пятки, словно от этого зависела моя судьба.
Как же хотелось позвонить маме. Вот только как обо всем рассказать. Юра столько помогал, заботился, да мама готова последнее с огорода ему отдать! Юра, Юра.
Я вышла из ванной, ощущая себя героиней мелодрамы. Но странные звуки, которые доносились с кухни, вернули меня в реальность. Дошла туда торопливым шагом и заглянула с опаской. Ванечка проснулся, распахнул холодильник – не знала, что умеет. Один йогурт, открытый, растекался по полу, со второго Ваня тщательно старался снять крышку. Я усадила сыночка в стульчик, поцеловала, дала ложку и пожелала приятного аппетита.
Пока оттирала пол и холодильник, думала, почему мужчины так любят покушать? И правда ли путь к их сердцу лежит через желудок? И, может, напрасно я так не люблю стоять у плиты? Рассуждения перешли на конкретного мужчину, с которым ещё вчера я собиралась прожить всю жизнь.
– Ванечка, а давай играть в повара! – предложила я сыночку.
Ванюша захлопал в ладоши, какой ребенок от такого откажется?
– Сварим любимые папины щи, пожарим отбивные и испечем лимонный пирог! – я сама испугалась своих планов.
Через два часа щи стояли на плите, на сковородке дымилось мясо, а в духовке томился пирог. Пока все остывало, быстренько нарезала и заправила соусом салат. Запахи спорили, кто сильнее, и по квартире одновременно летали ароматы мяса, капусты и лимона. Не лучшее сочетание.
Я могла и раньше всё приготовить, но примерно раз в пять минут приходилось отмывать Ванечку от продуктов. А когда до готовности пирога оставалось совсем немного, я устала ходить по муке и сахару и побежала за пылесосом. Сынок принес свой игрушечный, и мы дружно наводили порядок.
Такого изобилия готовых блюд и чистоты у нас давно не было. Я отрешилась от дурных событий, чувствовала себя суперженщиной, и мы с сыном насвистывали песенку.
Послышался металлический звук ключа, поворачивающегося в замке.
– Привет, мамуленция! – закричала Таня, швырнула рюкзак и прыгнула на меня обниматься.
– Привет, мартышка! – я обняла дочь, подняла рюкзак и аккуратно поставила у стены.
Таня улыбнулась и принюхалась:
– Странный запах.
– Кушать будешь?
– Позже, пошли гулять! – дочь у меня активная, домашние хлопоты её не привлекают.
– Не холодно? – на улицу совсем не хотелось, мне бы на диване отдохнуть после кулинарных подвигов и моральных потрясений.
– Идеально! – ответила дочь своим любимым словечком.
Я вздохнула и смирилась, всё равно полежать никто не даст. Открыла рот, чтобы согласиться, но взгляд упал на коврик возле обувной полки. Сапоги. Я нахмурилась:
– Не могу.
– Это ещё почему? – дочь встала в позу мамы.
– Сапог нет, – краснея, прошептала я.
Дочь оглянулась.
– Как нет, а это что? – ткнула пальцем на те сапоги.
Не смогла я сказать ребенку правду. Да, предал меня, да, обманул. Но отец он хороший! И ночью к ним с градусником вставал, книжки читал, на выступление к Тане вместо меня ходил, да всего не перечислить!
– Мои, – с мужеством гладиатора перед боем произнесла я.
– Отлично! – дочь и не поняла моей жертвы.
Я сделала полный вдох, отметила, что запах мяса победил, выдохнула и надела сапог. Ожидала, что в ногу тут же воткнется тысяча иголок, зажмурилась. Ничего не произошло: удобные теплые сапожки. Ухмыльнулась разлучнице и вышла гулять с детьми.
Накрыть стол к Юриному приходу не успела. Пока готовила, представляла его изумление и восторг от изыскано сервированного стола. Я при этом собиралась предстать в платье с глубоким вырезом и легким домашним макияжем. Но дети так весело играли в разбойников, что я предпочла отдых на скамейке исполнению своих уничижительных планов.
Дома тоже не удалось принарядиться. Таня напрыгала аппетит, Ванечка от еды никогда и не отказывался, и первым делом дети затребовали ужин. В таком виде меня и застал Юра: домашние шорты, уличный свитер, уговариваю сына потерпеть ещё минутку с едой, грею мясо, наливаю щи, спрашиваю Таню про успехи в школе.
– А ну, народ, расступись! – прилетел муж на помощь. Оглядел стол и нараспев произнес. – Какая вкуснятина! У нас что, праздник?
Посмотрел на календарь с испугом и стал что-то подсчитывать. Ну и смешной он у меня. Или не у меня?
Я придала лицу презрительный вид:
– Никакого повода. Обычный вечер.
Муж посмотрел на меня с удивлением, хотел что-то сказать, но Ванечка стал швырять столовые приборы и вместе с Таней скандировать: «Кушать! Кушать!».
Объяснения пришлось оставить на потом. Я потянулась за тарелкой, Юрка воспользовался моей беспомощностью, чмокнул меня в щечку.
Я рассмеялась, а предатель подмигнул:
– Вот так-то лучше!
Весь ужин Юра нахваливал мою стряпню, подкармливал Ванечку и болтал с Таней. Я почти забыла о сапогах и поставила на стол лимонный пирог.
Муж прижал руки к сердцу, посмотрел на меня и воскликнул:
– Дети, ваша мама лучше всех! Теперь каждый обед буду ездить домой!
Я нахмурилась, брови съехались к переносице: а куда ты ездил до этого?
После этого ни одна шутка мужа, ни какое его доброе слово не могли растопить мою холодность. Юрка поглядывал на меня с волнением. Ага, забеспокоился!
С двумя детьми и поскандалить некогда. Танечка показывала новый танец, Ваня повел папу играть с подаренной машинкой. «Ну, ничего, заснут дети, ты за всё дашь ответ!», – я мысленно погрозила мужу.